Онлайн книга «Острые предметы»
|
– Ясно. – Я постучала пальцем по записной книжке. – Так какова ваша версия, господин Уиллис? – Следователь Уиллис, вообще-то. – Он снова широко улыбнулся. Я залпом допила бурбон и принялась грызть короткую соломинку из стакана. – Камилла, разрешите вас угостить? Я помахала стаканом и кивнула: – Стакан бурбона, в чистом виде. – Хорошо. Пока он стоял у барной стойки, я взяла ручку и витиеватыми буквами написала на запястье слово «коп». Он вернулся с двумя стаканами бурбона «Уайлд Терки». – Ну так что же, – он повел бровями, – предлагаю немножко поговорить. Неофициально. Мне действительно этого не хватает. Билл Викери не жаждет общения со мной. – Не только с вами! – Верно. Значит, вы родом из Уинд-Гапа, а сейчас пишете для чикагской газеты. «Трибюн»? – «Дейли пост». – Не знаю такой. – Неудивительно. – Вы не очень-то от нее в восторге. – Да нормальная газета. Нормальная. Приятной собеседницы из меня не получалось; да, похоже, я уж и забыла, как вести светские беседы. В нашей семье умелицей по этой части была Адора – даже парень, опрыскивающий сад от насекомых, присылает ей идиотские открытки на Рождество. – Вы не очень-то словоохотливы, Камилла. Если хотите, чтобы я ушел, я уйду. По правде говоря, этого не хотелось. На него было приятно смотреть, и его голос действовал на меня успокаивающе. К тому же он был нездешним, что меня ничуть не смущало. – Простите. Я не со зла. Просто неважно себя чувствую здесь. И то, о чем приходится писать, настроение не поднимает. – Как давно вы отсюда уехали? – Много лет назад. Восемь, если точнее. – И у вас здесь остались какие-то родственники? – Ох, да. Истые уиндгапчане. Кстати, так их обычно и называют – вы ведь сегодня этим интересовались. – Спасибо, боюсь обидеть милых людей. Даже сильнее, чем прежде. Значит, вашим родным здесь нравится? – Ну да. Они и не думают о том, чтобы когда-нибудь отсюда уехать. У них ведь здесь столько друзей, такой шикарный дом. Ну и так далее. – Значит, ваши родители родом отсюда? За соседний столик, отделенный перегородкой, пришла компания знакомых парней примерно моего возраста, с пивом в огромных кружках. Мне не хотелось, чтобы они меня заметили. – Мама родилась здесь, а отчим из Теннесси. Он переехал сюда, когда они поженились. – Когда это было? – Без малого тридцать лет назад, кажется. – Я заметила, что пью быстрее, чем он, и решила не торопиться. – А ваш отец? Я многозначительно улыбнулась. – А вы выросли в Канзас-Сити? – Да. И никогда не хотел уезжать. У меня там столько друзей, такой шикарный дом. Ну и так далее. – И вам нравится быть там… копом? – Приходится видеть многое. Достаточно для того, чтобы не стать таким, как Викери. В прошлом году я расследовал крупные дела. В основном убийства. Мы поймали мужика, который ходил по городу и нападал на женщин. – Насиловал? – Нет. Сажал их на шпагат, засовывал руку в рот и разрывал горло в клочья. – Боже мой… – Мы его поймали. Это был продавец алкогольных напитков, средних лет, жил вдвоем с мамой. У него под ногтями остались частички кожи с горла его последней жертвы. Через десять дней после покушения. Было непонятно, что его удивляет: то ли глупость преступника, то ли его неряшливость. – Ясно. – И вот теперь я здесь. Город маленький, зато для следователя это настоящая школа. Когда Викери позвонил в первый раз, дело было еще не таким значительным, поэтому сюда отправили следователя среднего ранга. Меня. – Он улыбнулся, почти скромно. – Потом преступление оказалось серийным. Пока дело оставляют мне – важно только его не запороть. Ситуация казалась знакомой. – Странно себя ощущаешь, когда твой успех строится на чем-то столь ужасном, – продолжал он. – Но вам это должно быть знакомо. По какой теме вы пишете статьи в Чикаго? – Я занимаюсь криминальной хроникой, так что, наверное, вижу ту же дрянь, что и вы: жестокость, насилие, убийства. – Мне захотелось похвастаться: мол, я тоже повидала всякого. Глупо, но не удержалась. – В прошлом месяце сын убил отца восьмидесяти двух лет и оставил его в ванне с химикатом, очистителем водосточных труб, надеясь, что тело растворится. Парень сознался, но, конечно, не смог объяснить, зачем он это сделал. Я жалела, что назвала дрянью жестокость, насилие и убийства. Мелкое слово. – Выходит, мы оба насмотрелись ужасов, – сказал Ричард. – Да. – Я крутила в руках стакан, не зная, что сказать. – Сочувствую. – Я вам тоже. Он задумчиво смотрел на меня. Бармен включил приглушенный свет, что означало, что бар скоро закроется. – Может, как-нибудь сходим в кино, – предложил Уиллис утешительным тоном, словно надеясь, что вечер в кинотеатре поможет разрешить все проблемы. – Может быть, – сказала я, допивая бурбон. – Может быть. Он снял этикетку с пустой пивной бутылки и разгладил ее на столе. Получилось неаккуратно. Сразу видно, что он никогда не работал в баре. – Ну что ж, Ричард, спасибо за угощение. Мне пора домой. – Спасибо за приятную компанию, Камилла. Проводить вас до машины? – Нет, спасибо. Сама дойду. – Вы уверены, что можете сейчас водить? Честное слово, я спрашиваю не как полицейский. – Да, я в порядке. – Хорошо. Спокойной ночи. – Вам тоже. В другой раз дадите мне интервью. * * * Когда я вернулась, Алан, Адора и Эмма сидели в гостиной. Сценка была до боли знакомой – тут же вспомнились былые времена, при жизни Мэриан. Мама сидела на диване, укачивая Эмму на руках. На девочке была шерстяная ночная рубашка, хотя стояла жара, и мама прижимала к ее губам кубик льда. Сестра посмотрела на меня с равнодушным довольством и принялась играть с кукольным обеденным столом из яркого красного дерева – точно таким же, как тот, что стоял в соседней комнате, но высотой с палец. – Не о чем беспокоиться, – сказал Алан, выглядывая из-за газеты, – Эмма просто простудилась. Мне на мгновение стало тревожно, потом досадно: вот и проснулись старые привычки – я чуть было не побежала на кухню ставить чайник, как делала всегда, когда заболевала Мэриан. Но все-таки я осталась стоять рядом с мамой, надеясь, что она обнимет и меня. Мать и Эмма молчали. Мама даже не взглянула на меня, лишь крепче прижала Эмму к себе и что-то нежно зашептала ей на ушко. |