Книга Острые предметы, страница 23 – Гиллиан Флинн

– Прикер, милая моя, как дела? Ты в порядке?

– У меня-то все нормально. Но дела идут медленно. Только сейчас удалось получить официальный отчет полиции.

– И какой он?

– Преступника ищут во всех направлениях.

– Тьфу. Это бред. Надо узнать больше. Выясняй. Ты разговаривала с родителями еще?

– Нет пока.

– Поговори с ними. Если не сможешь ничего выяснить о преступнике, пусть расскажут о жизни девочек. Это ведь не сухой полицейский отчет, а материал для широкой публики. Поговори с другими родителями, у них могут быть свои версии. Спроси, принимают ли они теперь особые меры предосторожности. Поговори с изготовителями замков и продавцами оружия, возможно, у них прибавилось заказов. Побеседуй со священником, с учителями. Можно и с дантистом: выясни, насколько трудно вытащить столько зубов, каким инструментом это можно сделать, требуется ли для этого какой-то опыт. Возможно, дети что-то вспомнят. Пусть будут голоса, пусть будут лица. Напиши к воскресенью статью на весь разворот; давай как следует поработаем, пока этой историей не занялись конкуренты.

Я сначала записывала его инструкции в блокнот, потом бросила писать и слушала, стараясь их запомнить, тем временем обводя фломастером шрамы на правой руке.

– Вы хотите сказать, пока не произошло еще одно убийство.

– Если полиции известно немногим больше того, что они говорят тебе, то да. Он будет убивать еще. После двух этот парень не остановится – так не бывает, когда убийства имеют столь ритуальный характер.

Карри ничего не знает о настоящих ритуальных убийствах, но он запоем читает полицейские романы, в неделю по несколько книжек, дешевых, в пожелтевших глянцевых обложках, которые покупает в ближайшем букинистическом магазине. «Две штуки за доллар – вот развлечение что надо, Прикер».

– Ну как, малыш, что говорят в полиции? Считают ли они, что убийства совершил кто-то из местных?

Похоже, Карри нравилось меня так называть, я была новичком и вместе с тем его любимицей. Он всегда произносил это слово с легкой усмешкой, словно оно не совсем приличное. Я представила, как он сидит в гостиной и вглядывается в кусочки пазла, а Эллин быстро затягивается его сигаретой, пока готовит обед – перемешивает салат из тунца со сладкими маринованными огурчиками. Карри ест его три раза в неделю.

– Неофициально говорят, что да.

– Черт возьми, добейся того, чтобы заявили об этом официально. Нам это нужно. Это было бы хорошо.

– Есть и кое-что странное, Карри. Я разговаривала с одним мальчиком, который сказал, что видел, как похитили Натали. Говорит, это была женщина.

– Женщина? Этого не может быть. А что считают в полиции?

– Они отказываются комментировать.

– Кто этот ребенок?

– Сын работницы свинофермы. Милый парнишка. Кажется, он всерьез напуган, Карри.

– В полиции ему не верят, иначе ты бы об этом уже знала.

– Честно говоря, не знаю. Они там не очень разговорчивы.

– Боже мой, Прикер, разговори их. Добудь какой-нибудь официальный комментарий.

– Легко сказать. Чувствую, что мне только мешает то, что я здесь выросла. Они обижаются, думая, что я вернулась домой за тем, чтобы шпионить.

– Постарайся им понравиться. Ты ведь очень приятный человек. И мама за тебя поручится.

– Мама тоже не очень-то мне рада.

Тишина в трубке, потом вздох, от которого у меня загудело в ушах. Моя правая рука, испещренная синими линиями, была похожа на дорожную карту.

– Прикер, ты в порядке? О себе заботишься?

Я молчала. Мне вдруг показалось, что я вот-вот заплачу.

– Я в порядке. Со мной здесь делается что-то не то. Мне здесь… не по себе.

– Держись, дорогая. У тебя все получится. Все будет хорошо. А если будет нехорошо, звони мне. Я тебе помогу.

– Ладно, Карри.

– Эйлин просит тебя быть осторожной. Черт, я и сам скажу: будь осторожна.

Бары в маленьких городках обычно рассчитаны на определенного потребителя. Есть городки с дешевыми барами на окраине, хозяева которых немного чувствуют себя изгоями; в других городках имеются бары высокого класса, где продают коктейли и стакан джина «Рики» [12] стоит так дорого, что небогатые люди вынуждены пить дома. Существуют городки с барами среднего класса, которые находятся в стрип-моллах, пиво там подают с «цветущим луком» [13] и сэндвичами с прелестными названиями.

К счастью, в Уинд-Гапе пьют все, поэтому у нас каждый может найти бар по душе. Хоть город и маленький, но мы перепьем кого угодно. Ближним к маминому дому питейным заведением была «стеклянная коробка», специализирующаяся на салатах и винных коктейлях, – единственная в Уинд-Гапе высококлассная закусочная. Приближалось время обеда. Вспоминать о яйцах всмятку, которые ел Алан, мне было противно, поэтому я отправилась в ресторан La Mère. Французский я учила только в школе, но догадываюсь, что, судя по явно морской специализации ресторана, хозяева хотели его назвать La Mer – «море», а не La Mère – «мать». И все же название было подходящим, ведь туда часто ходила моя мать, а также ее подруги. Им там особенно нравился салат «Цезарь» с курицей, хоть он и не французский и не морской, – впрочем, это всего лишь мое скромное мнение.

– Камилла!

С другого конца зала ко мне подбежала блондинка в теннисном костюме; на шее – сверкающие золотые ожерелья, на пальцах – массивные кольца. Это лучшая подруга Адоры, Аннабель Гэссе, урожденная Андерсон, по кличке Энни-Б. Всем было известно, что Аннабель терпеть не может фамилию мужа, – она даже произносила ее, наморщив нос. Ей и в голову никогда не приходило, что при замужестве она могла ее не брать.

– Привет, душечка! Твоя мама мне уже сказала о твоем приезде.

Не то что Джеки О’Нил – ее, бедняжку, Адора от себя отстраняет, – которую я тоже заметила за столом: она и сейчас выглядела такой же пьяненькой, как на похоронах. Аннабель расцеловала меня в щеки и, отступив на шаг, оглядела с головы до ног.

– Все такая же, хорошенькая-прехорошенькая. Присаживайся к нам. Мы тут пьем вино и болтаем. Омолодишь нашу компанию.

Аннабель повела меня к столу, где сидела Джеки с двумя другими загорелыми блондинками. Она что-то рассказывала им заплетающимся языком про свою новую спальню и даже не умолкла, пока Аннабель нас знакомила, потом резко повернулась ко мне, опрокинув стакан с водой на столе.

– Камилла! Ты здесь? Я так рада снова видеть тебя, милочка. – Она казалась искренней. От нее опять запахло «Джуси фрут».