Онлайн книга «Блиндажные крысы»
|
— У меня вопрос! — Герой проснулся, — Домовитый недовольно скривился и демонстративно посмотрел на часы. — Я уже и забыл, что у нас есть любитель засыпать начальство вопросами. Слушаю тебя, только давай побыстрее — ты же видишь, у меня тут некомфортная обстановка и времени в обрез. — А когда вы будете решать по нам? — Решать по вам… По вам — в смысле? — Домовитый тоже притормозил — совсем как я, то ли сделал вид, что не понял вопроса, то ли в самом деле не понял. — Ну… Вы же имеете доступ к Самому, верно? Можете запросто зайти и сказать все как есть — и одним движением решить вопрос, чтоб все это прекратилось… — Что именно прекратилось? — Ну… Розыск, положение наше — что мы, типа, преступники… — А, вот ты про что! — прозрел Домовитый. — Да, доступ имею. Но толку от этого не имею — скорее, один вред… В общем, специально для тебя: нас законсервировали, дали команду приостановить любую деятельность. Де-факто и де-юре нас сейчас вроде бы и нет. Решать вопрос по вам я не буду: не из вредности, а ввиду отсутствия таковой возможности. Саша, не мой формат перед тобой оправдываться, но все равно скажу: ты как себе это видишь? Там мои башибузуки угробили четверых сотрудников в больнице — один еле дышит, трое — намертво, чуть было не взорвали режимный объект и подвергли при этом опасности жизнь более полусотни человек, ухайдокали целую толпу, в то время как в принципе, с имеющимся массивом данных, можно было решить все это «поверху», по кабинетному, аппаратно, одним словом! И в конечном итоге организовали побег из-под стражи с нападением на представителей власти, но давайте мы им все это простим, выдадим ордена, и пусть себе трудятся дальше! Вот так, да? — Ммм… — у меня даже слов не нашлось в ответ на такую нелицеприятную тираду. — Саша, не мычи, это не поможет. Я тебе скажу: нет, я не буду подходить к Самому с такими дикими просьбами. И ни один даже самый конченый самаритянин не будет этого делать, потому что это не просто бессмысленно, но и опасно — и для меня, и для всех вас. — И что нам теперь делать? — от великой растерянности я этот вопрос не проговорил, а буквально проблеял, с высоким тремоло в первом слоге слова «делать» — Юра за моей спиной не удержался и хрюкнул от удовольствия. — Как что? Я же сказал: или мы их уработаем, или они нас. Работать! Спрятаться, как следует, и работать, вкалывать, выкладываться, пока есть смысл. Потому что по прошествии некоторого времени — при отсутствии результатов, этот смысл пропадет и все останется как есть, в первую очередь это касается вашего статуса врагов общества. — Что значит — «прятаться и работать»?! Это какая-то метафора, что ли? — В общем, Саша — все, время кончилось. Там вокруг тебя специалисты и попрятаться, и поработать, так что обстоятельно во все посвятят. Работайте. Теперь у вас есть очень веский стимул: надо очень быстро и искрометно поработать сейчас, иначе потом придется медленно и печально работать в рудниках до конца жизни. Все, удачи. И отключился, вельможный негодяй. Вот так ни… Что за… Какого… Мой пришибленный психоделическими трюками мозг не дал мне взорваться тысячами эмоций, но в помутненном сознании четко зафиксировалось отчаяние. Это что же получается… То, что сказал Ольшанский про наш статус «преступников» — это не шутка?! Листья дубовые падают с ясеня — вот ничего себе так ничего себе!!! Теперь тот факт, что шеф не стал встречаться с нами очно-лично интерпретируется несколько иначе и в полном соответствии с форматом ситуации: все просто, ребята, мы — преступники, и общение с нами его скомпрометирует. Между тем в поведении моих коллег абсолютно ничего не изменилось: они все восприняли как должное, и, как мне показалось, на страшное резюме по нашему статусу вообще никак не отреагировали. — Саша, я вижу вы в шоке? — сочувственно спросил доктор. — Эмм… Да, в нем самом. Я даже не знаю, как теперь… — Как теперь жить? Саша, не волнуйтесь: мы рядом, поможем, подскажем, подсобим — одним словом, пропасть не дадим. Мы живы-здоровы, не в каземате, имеем свободу для маневра, и, что немаловажно, у нас есть рабочая гипотеза. Так что ничего страшного не произошло, поверьте мне, бывают ситуации значительно хуже этой. Верно я говорю, коллеги? Ольшанский зачем-то хмыкнул, по-моему, совсем не в тему, а Юра со Степой согласно кивнули. Ну да, для таких головорезов это действительно мелочи жизни, охотно верю. Но для меня это нечто… нечто… Черт, даже и не знаю, как сформулировать, — расстроен я, ребята, ничего толкового в голову не лезет. — Кстати, вот это совсем не понял: а при чем здесь вообще архив? — вспомнил я. — Тут такие проблемы, а он все про архив спрашивал… — Вот как раз архив это о-очень важно! Ольшанский с доктором переглянулись и гнусно захихикали, словно бы им на презентации плюшевых мишек вместо проморолика показали чудовищную порнографию. Ну не дебилы ли? Тут земля под ногами горит, а они прикалываются не пойми над чем. — САМ дал команду: всем сидеть по домам, никуда не соваться, все мероприятия свернуть, — пояснил Ольшанский. — А Вован, значит, зарядил тебя в архив, поработать, как я понял, с неким фолиантом, верно? — Ну, в общем… — А фолиант, как я понял — особого допуска? — Эмм… Понимаете… — Саша, боже меня упаси спрашивать про суть документа — даже и не пробуй рассказать, что это такое! Ты просто скажи: вас к нему просто так пустили или были какие-то предварительные танцы с бубнами? — Ну да, были. Нас в какие-то балахоны обрядили… — Все, этого достаточно, — остановил меня Ольшанский. — Ну вот теперь представь себе, что допрос начался бы не с животрепещущих для них проблем, а с архива: какого черта ты там делал, да кто тебя послал и с какой задачей. И какая картинка бы получилась? В то время как дана команда всем затаиться и ничего не делать, Вован начинает втихаря шелестеть с документами особого допуска, а это уже один шаг до крамолы и заговора. — Да ну, это просто смешно! Какой там может быть заговор? Бред какой-то… — Ну, это для тебя смешно и бред, — Ольшанский ткнул пальцем в потолок. — А там все видится несколько иначе. И в несколько иных масштабах. — Ладно, бог с ним — с заговором, но мог бы хотя бы в двух словах поставить задачу, ободрить, успокоить… Вот что мы сейчас, после такого заявления, должны делать? — Как что? Тебе же сказали: прятаться и работать, — Ольшанский был совершенно серьезен, и я не понял, это опять юмор такой или на этот раз руководство к действию. — Сейчас поедем, по-быстрому проверимся на статус, и уже по результатам определимся, как именно прятаться и в каком формате работать. |