
Онлайн книга «Жесткая рекогносцировка»
Понятно... Третья попытка состоялась наполовину: я обратился, они стали, как обычно, «наводить мосты»... Тут звонит моя бывшая начальница и этак по-свойски, без обиняков, предлагает: — Давай пять штук — и все будет тип-топ. —?! — Ну, тут опять тобой интересуются. Пять штук — и будешь ты у нас весь золотой и чистый, с ног до головы. — Пять штук чего? — Да ну баксов же, естественно! Что за вопрос... — Мне надо год работать, чтобы собрать такие деньги. — Ну, это твои проблемы. Займи у друзей, у родственников попроси... Соглашайся — клиника богатая, «отобьешь» моментом. — Анжела Артуровна... — Да? — Я вот тут подумал и решил... Гхм... Идите-ка вы в задницу, голубушка! — Ну смотри, дело хозяйское. Дальше можешь даже и не пытаться — ты нашу систему знаешь, куда бы ты ни сунулся, везде о тебе будут наводить справки. Бывай, грузчик... В такие моменты особенно остро ощущается отсутствие в приусадебном хозяйстве пулемета. Где ты, верный друг с вороненым «стволом», с коробчонкой на двести патронов?! На худой конец, какое-нибудь плохонькое ружьецо, но обязательно чтоб восьмого, или даже четвертого, калибра и патроны с крупнорубленой картечью. Увы мне, увы — нету! Есть скальпель. Но это не то. Это несерьезно... Люда, знаток изнаночной стороны человечьего мироощущения, посоветовал придумать реалистичную сказку с грустным концом. То есть рассказывать все как было, только мотивацию и обстоятельства немножко подправить в свою сторону. Был друг, светлый и радостный гений — но безнадежно больной, таскал для него помаленьку. Получилось, зря таскал и напрасно прогнали: помер друг, свезли в крематорий... — Почему помер? — Так если остался, значит брать тебя нельзя — опять таскать будешь! А так — помер, и все, нет повода для таскания. И благостный мотив присутствует: не для себя брал! — Ну что ж, логично... Отрепетировали, отточили акценты и интонации, записали на камеру (имущество, которое мне досталось при разводе, — ледащая любительская камера и телевизор), посмотрели. Вроде бы нормально. Знаете, сработало! В двух следующих местах меня чуть было не взяли. Все-таки люди у нас по большей части не черствые, ничто человеческое им не чуждо. Выслушали с пониманием, вошли в положение... А не взяли лишь потому, что им нужны были специалисты определенной квалификации, а у меня общетерапевтический (лечебный) профиль. Ну, по крайней мере, так они мне сказали. Все-таки хочется думать о людях хорошо... А потом я напоролся на сюрприз. Прихожу в очередную клинику, на собеседование к главврачу... Смотрю: да это же Мамед! — Мамед, мать твою оглы!!! Ты чего тут делаешь?! — Да так, работаю помаленьку... Мамед — дитя солнечного Кавказа, наш с Людой однокурсник. Не сказать, чтобы совсем уж друг, но приятель точно. Учились в одной группе, терлись в одной компании, развлекались вместе, он у меня на свадьбе гулял, как-то летом гостил в усадьбе Люды. Дитя Кавказа мне искренне обрадовался. Облапил, чуть ребра не сломал — он и так был здоровенным кабаном, вольной борьбой занимался, а за эти годы наел пару пудов, заматерел, такой бугай — впору в фильмах про мафию снимать. Черный, солидный, весь в золоте, в дорогом костюме с иголочки, взгляд такой значительный, важный... Рабочий день насмарку, пошли обедать в ресторан, пообщались вволю. Итак, Мамед — главврач клиники, хозяин которой его родной дядя. Неплохо, правда? Поведал ему, как на духу, о своих злоключениях, громко обсудили Людину судьбу, посокрушались, что такой гениальный товарищ этак вот бесславно загибается. Над «кислотной» историей мой сокурсник от души посмеялся: — Ну вы там совсем дикие, от жизни отстали! Я думал, такими вещами уже лет пятнадцать никто не занимается. — Что поделать, дорогой сэр, — провинция... — Ну все, твои проблемы позади, — отобедав, резюмировал Мамед. — Я тебе такую работу дам — пальчики оближешь. Минимум три штуки в месяц будешь иметь — на первых порах. — Баксов? — Пфф... Дурацкий вопрос! А чего же еще? — А что за работа? — Да увидишь... Работа — не бей лежачего. Если лениться не будешь, потом сможешь и в два, и в три раза больше поднимать. Это уж как пожелаешь, все в твоих руках... В общем, домой я возвращался в тот день на автопилоте: сидел в экспрессе и радужно лыбился в окно, весь погруженный в приятные размышления о том, как в самом скором будущем у меня все будет здорово и распрекрасно. Жена меня вновь полюбит и вернется, люди вокруг резко зауважают, лет через десять буду я каким-нибудь светилом... * * * На следующий день я прибыл утренним экспрессом в столицу и уже в половине десятого торчал у Савеловской эстакады. Это Мамед позаботился: чтобы, значит, мне не трястись в душном метро, его человек подберет меня и доставит куда надо. Я, конечно, мог бы и потрястись, не велика беда, но раз предлагают — чего отказываться? Мне удобно — тут рядышком, от вокзала триста метров. Вскоре возле меня притормозил темно-синий «BMW». Из окна высунулся курчавый череп с солидной проплешиной посередке (по всему — соотечественник Мамеда) и уточнил: — Игорь? — Он самый. — Садись, поехали. Сел, поехали... Но недалеко. Заехали почему-то на рынок, встали между двумя длиннющими фурами. Я не совсем понял, чего нам тут надо, но беспокоиться не стал: товарищ от Мамеда, какое тут может быть беспокойство? Ду-би-на... Люду ругаю, а сам, помнится, всегда хотел думать о людях только хорошее. Может, это особый такой провинциальный настрой или просто в жизни до этого момента ни разу не попадал в подобные ситуации. В общем, слышали, наверное, такое определение: непуганый идиот? Вот-вот, это как раз про меня... Через пару минут сзади подъехал «Лендкрузер», встал впритык к нам. — Хозяин, — глянув в заднее зеркало, сказал курчавый. — Иди, разговаривай. Я пожал плечами: как-то все это странно было, как будто мы собирались заняться чем-то противозаконным... Но пошел без лишних вопросов. Задняя правая дверь «Лендкрузера» открылась, из салона уточнили: — Игорь? — Он самый. — Заходи, дорогой, садись. Сел, закрыл дверь, осмотрелся. Рядом, на заднем сиденье, соплеменник Мамеда — симпатичный полноватый брюнет примерно моих лет, румяный, красиво стриженный, чисто выбритый, пахнущий дорогим французским парфюмом, прикинут по последней салонной моде. За рулем — детина, косая сажень в плечах, смотрит в зеркало внимательно, с прищуром. Рядом — примерно такой же экземпляр. Оба явно земляки брюнета. |