Книга Танец мертвых девушек, страница 22 – Рэйчел Кейн

— Точку зрения и создают все факты, вместе взятые. Ах, спасибо, Генри. — Амелия приняла папку у помощника, который мгновенно исчез без единого слова, полистала ее, изучая содержимое, и протянула Клер. — Обычная семья. Любопытно, что она породила и Еву, и ее брата.

Вся их жизнь была запечатлена в сухих строчках на бумаге. Даты рождения, детальные школьные отчеты, рукописные рапорты вампира Брендона, предоставившего им защиту, но даже эти последние выглядели сухо.

А потом повествование оживилось, поскольку где-то между шестнадцатью и восемнадцатью годами Ева изменилась. Очень резко. На школьной фотографии в пятнадцать это хорошенькая, хрупкая на вид девушка, одетая так, как могла бы одеться и Клер.

На фотографии в шестнадцать это уже чистая готика. Темные от природы волосы стали глянцевито-черными, лицо выбелено, глаза подведены, создавая совершенно иной облик. К семнадцати появился пирсинг — в частности, на языке, который Ева показывала в камеру.

К восемнадцати она выглядела грустной и вызывающей, а больше фотографий почти и не было, за исключением немногих, похоже, сделанных с камер наблюдения в кафе «Встреча», где она наливала эспрессо и болтала с клиентами. Вот Ева с Оливером.

«Предполагается, что ты интересуешься Джейсоном», — напомнила себе Клер и перевернула страницу.

По внешности Джейсон был вылитая Ева, только младше. Он ударился в готику примерно тогда же, когда и она, но у него это выглядело не как просто предпочтение в одежде, а как серьезный поворот в дурную сторону. В Еве всегда ощущались свет и юмор, глаза искрились озорством; в глазах Джейсона свет вообще отсутствовал. Он выглядел мускулистым, сильным, опасным.

И, вздрогнув, Клер осознала, что уже видела его. Это он стоял на улице, в упор глядя на нее, перед тем как она вошла в кафе «Встреча» и разговаривала с Сэмом.

Джейсон Россер знал, кто она такая.

— Насколько я помню, Джейсону нравятся ножи, — заметила Амелия. — Иногда он воображает себя вампиром. На твоем месте я была бы очень осторожна с ним. Он не так вежлив, как мои люди.

Клер вздрогнула и, быстро листая страницы, бегло проглядела отчеты об отнюдь не впечатляющих «успехах» Джейсона в учебе, а потом полицейские рапорты.

Ева «сдала» его. Она видела, как он похитил девушку и уехал с ней — девушку, которую позже обнаружили бродившей по улицам и истекающей кровью от колотой раны. Она сама отказалась давать показания, но Ева стояла на своем, и Джейсона посадили.

Согласно отчетам, он вышел из тюрьмы позавчера в девять часов утра. У него было достаточно времени, чтобы напасть на Карлу Гаст и...

«Выбрось из головы дурные мысли», — приказала себе Клер.

Она еще полистала страницы, нашла отца и мать Евы. Они выглядели вполне нормально. Мрачноватые, возможно, но с таким сыном, как Джейсон, это вряд ли странно. Однако они не походили на родителей, способных вышвырнуть дочь из дома, а потом не писать ей, не звонить, не приходить в гости.

Клер закрыла папку и подвинула к хозяйке; та положила ее в стоящий на конце стола деревянный ящик.

— Ты нашла то, что искала?

— Не знаю.

— Умный ответ. — Амелия кивнула, словно королева подданному. — Можешь идти. Через ту же дверь, через которую вошла.

— Спасибо. До свидания.

Глупо, конечно, говорить это тому, кому миллион лет, кто контролирует город и все в нем, но Амелия восприняла ее слова с полной невозмутимостью. Клер торопливо подхватила рюкзак, открыла полированную деревянную дверь и...

...оказалась в туалете. С обоями с цветочным рисунком и туалетной бумагой с оборками, как на кукольной юбке.

На нее вновь обрушилась реальность. Клер выронила рюкзак и снова рванула на себя дверь.

За ней тянулся коридор. Она посмотрела вправо, влево. В туалете даже пахло иначе — тальком и духами старой леди. Ни следа Амелии, ее молчаливых слуг и кабинета, где Клер только что была.

— Научная фантастика, — пробормотала она, чувствуя себя совершенно подавленной и сбитой с толку.

Спустив воду в туалете, Клер зашагала тем же коридором, каким пришла. В доме было тепло, но снаружи жарко, словно в микроволновой печи.

Ох, она непременно должна разобраться, в чем тут фокус. Мысль о магии была для нее абсолютно неприемлема. Существование вампиров она еще могла принять, пусть и неохотно; и, пожалуй, их способность контролировать чужое сознание. Но мгновенную транспортировку... Ни за что!

Лиза сидела на качелях рядом с бабушкой и пила лимонад. Возле нее на маленьком столике стоял еще один запотевший стакан; девушка молча кивнула на него гостье.

— Спасибо.

Клер сделала большой, жадный глоток. Хорошо... может, чуть-чуть сладковато, но замечательно освежает. Она быстро допила все и, сжимая прохладный стакан в руке, задумалась, не сочтут ли ее невоспитанной, если она разгрызет ледяные кубики.

— Давно вы здесь живете?

— Ба живет в этом доме всю жизнь. — Лиза мягко массировала спину старушки. — Правда, ба?

— Я здесь родилась, — с гордостью заявила та. — Здесь и умру, когда время придет.

Лиза налила Клер второй стакан из полупустого кувшина.

— Если в доме бабушки что-нибудь пропало, студенточка, ты от меня в Морганвилле не скроешься. Поняла?

— Лиза! — рассердилась бабушка и добавила, обращаясь к Клер: — Прости, дорогая. Моя внучка никак не научится хорошим манерам. — Она шлепнула Лизу по руке. — Такая милая девушка не станет обкрадывать старую леди, правда же?

— Да, мэм. — Клер отпила половину второго стакана лимонада — терпкого, сладкого, восхитительного. — Мне просто интересно... этот символ рядом с вашей дверью... Что он означает?

Лиза и бабушка пронзили ее взглядами, но не отвечали. На обеих были браслеты, серебряные, с символом Основателя. В конце концов Лиза сказала:

— Тебе пора уходить.

— Но...

— Убирайся! — закричала девушка, вырвала у Клер стакан и с грохотом поставила его на стол. — Не заставляй меня на глазах у бабушки вышвыривать тебя из дома!

— Уймись, Лиза. — Старушка наклонилась вперед; послышался скрип, издаваемый то ли качелями, то ли ее старыми костями. — Девушка просто ничего не понимает, но все нормально. Это символ Основателя, дитя, и это дом Основателя, а мы люди Основателя. Как и ты.

Лиза слушала ее, потрясенно раскрыв рот.

— Что? — спросила она, обретя способность говорить.

— Не видишь, что ли? — Бабушка взмахнула рукой перед лицом Клер. — Она светится, и они видят это, точно тебе говорю. Они и пальцем ее не тронут, помечена она или нет. А если тронут, это будет стоить им жизни.