Онлайн книга «Дело чести»
|
— Жды сикунд — щас будит… — и скрылся из глаз. — «Жды сикунд», — неприязненно передразнил Джо, провожая взглядом удаляющуюся фигуру официанта и посоветовал: — Пойдешь на «стрелку», следи за базаром. Тут на «перо» поставят — пукнуть не успеешь. Эх, бля, зря стволы отдали… — Не хорони, Санек, — с наигранным оптимизмом вымолвил я. — Все будет тип-топ. Если что — быстро мочим всех, кто под руку подвернется, и сваливаем в бешеном темпе. Следите за мной… Кстати, куда этот хмырь потопал? Официант, продефилировав между столиками, направился к выходу — ни к одному из сидящих в зале он не подошел. — А-ха! — возбужденно выдохнул Джо. — Стучать побежал! Есть, мол, какие-то левые, которые шибко любопытные… Может, не станем дожидаться развязки? — Ты забыл, зачем мы здесь? — напомнил я. — Сиди, блин, где стоишь и бери пример с Лося — лопай себе. Фирма платит… Спустя три минуты официант возвратился. Подойдя к нашему столику, он наклонился ко мне и таинственно пробубнил, неожиданно выдав своеобразный стихотворный слог: — Двыгай за мыной, дарагой. Крутой чечен хочит базарит с табой… Стывол у тэбэ нэт под рукой? — Нет под рукой, нет под ногой, — доверительно шепнул официанту Джо, скорчив при этом страхолюжную рожу. — И вообще он у нас не такой, он какой-то другой… Долматовский, бля! — Как сказал? — обеспокоенно поинтересовался официант, обращаясь ко мне. — Какой, э? — Это поэт такой — известный, — успокоил я «долматовского». — Классный поэт — заибис! Ты просто в рифму сказал — стихотворение получилось. Он тебя похвалил — не часто попадаются официанты с поэтическим уклоном. — Нэ ругал, э? — уточнил официант, грозно сверкнув очами. — Да ну что ты, что ты! — поспешил уверить я его, показывая за спиной кулак Джо. — Тут у вас ругаться — себе дороже. Моментом в клочки порвут. — Ну, тогда ладно, — успокоился официант. — Пошлы… Мы пробрались между столиками и вышли из зала в фойе. Поднявшись на второй этаж, я обнаружил длинный коридор, по обеим сторонам которого располагалось множество дверей. Судя по шуму, доносившемуся из-за некоторых дверей, здесь в отдельных кабинетах «зависали» товарищи, не желавшие отдыхать публично. — Ловко тут у вас все устроено, — деланно восхитился я. — Наверно, можно и с телками побарахтаться! Ась? — Можна с тьолка, можна с корова — как хочишь, дарагой! — весело оскалился официант и, постучав в одну из дверей, таинственно шепнул мне: — Давай — чечен зыдэс… Довольно вместительный кабинет, оборудованный не без комфорта, был превращен сегодняшними посетителями в самый настоящий бардак. Верхний свет был выключен — тускло горели настенные светильники, дополняемые сполохами цветомузыкальной установки; из невидимых стереоколонок надрывно голосил Coco Павлиашвили; в воздухе витал устоявшийся запах крепкого мужского пота, который с ударным ароматом дамской косметики и винно-водочным перегаром создавал такое невообразимое амбре, что хотелось зажать нос и немедля отсюда смыться. Приглядевшись повнимательнее, я заметил, что вокруг заставленного разнообразными блюдами и напитками стола разместились трое чеченообразных мужиков и пять молодых пригожих дам — все, как на подбор, длинноногие блондинки весьма специфического облика. — Да, тяжко у вас там, в горах, — пробормотал я себе под нос, раскланиваясь на три стороны. — Совсем, блин, одичали… Ребята отдыхали на всю катушку. Двое были зело бородаты и обладали буйными космами — по всей видимости, с таким понятием, как «парикмахерская», вожди племени их познакомить не удосужились. Один бородатик, ритмично взрыкивая, целеустремленно засаживал распростертой на полу блондинке, которая, как мне показалось, пребывала в невменяемом состоянии: голова ее безжизненно стукалась об пол при каждом поступательном движении волосатой задницы чечена, а из разверстого рта раздавались звуки, более похожие на предсмертные хрипы, нежели на сладострастные возгласы. «Нехорошо, — неодобрительно отметил я. — Ну разве можно так с женщиной? После такого секса у нее наверняка получится эпилептический припадок…» Бородатик намба ту возлежал в просторном кресле и владел сразу тремя белобрысыми особями: две из них лизали ему уши, а третья виртуозно организовывала оральное обслуживание на лобковом уровне — смачные причмокивания были слышны даже на фоне надрывавшегося Coco. Этот экземпляр, по всей видимости, с детства страдал неизлечимой манией стяжать лавры преподобного Цезаря: помимо всего прочего, он ухитрялся засасывать из горла большой бутылки какую-то горючую жидкость, периодически тыкал вилкой в тарелки на столе, курил сигарету и в процессе всей этой занимательной процедуры ловко улучал моменты, чтобы утробно рыгать во всю пасть. «Во какой! — от души восхитился я. — Жаль, что жопа глубоко в кресле — тебе бы еще для комплекта попукивать с интервалом в двадцать секунд — и тогда все! Тогда — в книгу Гиннесса…» Третий чечен разительно отличался от сотоварищей: был он гладко выбрит, подстрижен ежиком и располагался лицом ко входу, практически полностью укрывшись за фигурой пятой блондинки, оставшейся не у дел. Левую руку бритый держал под столом и настороженно смотрел на меня. «Повезло!!!» — задорно крикнул кто-то у меня в голове. Я, не сдерживаясь, облегченно выдохнул и пошел к бритому здороваться. Передо мной сидел старший племянник Салаутдина Асланбекова — Руслан. Три дня мы изучали фоторожи этого славного семейства, пропустив их через ксерокс и увеличив на компьютере — ошибки быть не могло. «Повезло», — повторно отметил я и, повинуясь жесту Руслана, уселся в кресло рядом с ним. Две трети чеченцев, сшивающихся в этом мерзком заведении, могли оказаться крутыми, а половина этих крутых наверняка не имела никакого отношения к банде Асланбекова. Официант чисто случайно вывел нас на самых крутых, по его мнению. — Наливай! — распорядился Руслан, не вынимая руку из-под стола, и, кивнув в сторону бородатиков, посоветовал: — Не обращай внимания: ребята соскучились по бабе — ненасытные… «По-русски говорит практически без акцента, — отметил я, наливая себе в свободный фужер водки. — А это определенным образом характеризует». Я давно заметил, что, чем сановитее чеченец, тем он лучше изъясняется по-русски — видимо, подсознательная тяга к общепринятой коммуникации заставляет соответствовать желаемому статусу. — Стволов при себе не имею, — предварил я возможные вопросы и продемонстрировал Руслану изнанку своей куртки, привстав из кресла. — Мы мирные, когда хотим деловой разговор вести… Стукнули фужерами, выпили, закусили. — Как звать? — поинтересовался Руслан, отослав маячившую между нами блондинку в дальний угол и укладывая что-то на пол под столом: отчетливо стукнул металл. — Фома, — представился я с таким видом, будто при звуке этого имени собеседник должен был немедля проникнуться к моей персоне всепоглощающим уважением. |