Книга Научите меня стрелять, страница 55 – Анна Яковлева

– А мы как раз думали, что нашли тебя не вовремя.

Недоумевая, я уставилась на Мишку:

– Что ты несешь?

– Да это я так. – Он похлопал меня по плечу и подтолкнул: – Иди в мою машину. – И он показал на белую «Ниву».

– Так это ты ехал за нами от Владикавказа?

– Я.

– А где Пашка?

– Ты пока подожди, не показывайся ему на глаза, пусть он немного остынет, – посоветовал мне Михаил.

– Не поняла, – искренне призналась я.

Миша, видя мое недоумение, стал отыгрывать назад и, взяв меня под руку, опять потянул к машине.

– Нет, ты объясни, что это значит? – упиралась я.

– Ты даешь! Дел натворила и еще спрашивает.

– Я? Миш, ты ничего не путаешь?

– А разве это не ты уединилась с виноделом в ресторане, на свадьбе? Вот поэтому все так и вышло.

– Не ври, – я выдернула руку, – вы знали, что он захочет со мной поговорить, и радиомаяк Пашка пристроил мне в сумку еще в гостинице.

– Не исключали такую возможность.

– Тогда почему он не хочет меня видеть?

– Понимаешь, Катерина, – отводя от меня глаза, признался Мишка, – мы почти все время держали вас в поле зрения. Мы даже могли вас слушать…

Я подошла к Белому вплотную:

– И что дальше?

– Ну, кое-что мы слышали. Ты превысила… – Мишка сбился, подыскивая нужное слово. – Ты перешла черту.

– Ты так считаешь?

– Это не я, это Пашка так считает, а я с ним солидарен.

Я живо вспомнила, как Шалва домогался меня и какими ухищрениями я избежала близости с ним. Возможно, мое сопротивление кому-то могло показаться неубедительным, но я-то знала, чего мне это стоило. Легко им судить со стороны, сами бы попробовали отбиться от такого настойчивого, а главное – искушенного в постели поклонника. Если бы Шалва был насильником, все было бы иначе.

Но ведь он не насильник, он нежный, ласковый, заботливый. И этот запах скошенного сена…

– Ну и черт с вами, – легко согласилась я. – Слушай, можно я заберу из нашей машины свои вещи?

Белый поморщился:

– Может, не надо? Что там у тебя?

– Надо, Миша, там одно платье тысячу евро стоит. – Я уже тащила Михаила к темнеющему на фоне снега уазику.

Белый провел меня, я открыла уазик и принялась шарить по полу рукой. Рука наткнулась на металлический предмет, и я незаметно спрятала оружие в карман.

– Представляешь, – выйдя из машины, сказала я, – здесь ничего нет.

– А что там было?

– Пакет с платьем, сумочкой и туфлями.

– Ну, значит, ребята уже обыскали машину и изъяли все. Найдется, не переживай.

– Да, Миш, – вспомнила я, – тут дело государственной важности. У Прясникова есть какой-то код или ключ доступа, я не очень-то разбираюсь в этом. Шалва сказал, вроде код доступа к финансовым операциям одного благотворительного фонда в Бахрейне и цифровая подпись.

– Точно?

– Точнее не бывает.

– Стой здесь, никуда не суйся, а то сгребут, – предупредил Мишка и исчез, а я побежала к нашей с Шалвой палатке.

Палатка оказалась пустой. Машины одна за другой стали отъезжать от лагеря, утонувшего в ночном мраке. Михаил перехватил меня, когда я рванулась к последнему отъезжающему микроавтобусу.

– Что с ним сделали? – заорала я на Белого. – Что вы с ним сделали? Я не была заложницей, понимаешь, я была его невестой!

– Ты в паспорт свой посмотри, невеста, – услышала я позади себя голос Егорова.

– Да, кстати, о паспорте, – обрадовалась я, – у меня там нет никаких отметок о замужестве. Не веришь, сам посмотри.

С этими словами я достала из кармана свеженький документ и протянула Егорову. Он выдернул его у меня, швырнул в снег и стал топтать:

– Память он тебе тоже отформатировал?

– Стокгольмский синдром, – прокомментировал Белый.

– Да пошли вы оба!

Я оттолкнула Пашку и подняла измятое и мокрое удостоверение своей личности.

– С памятью у меня полный порядок, я помню, что выходила замуж за Егорова Павла Валентиновича, майора милиции, – подтвердила я, – а жить мне приходится с безмозглым карьеристом, который перепутал работу с домом и собственную жену сделал наживкой.

– Ничего, тебе это на пользу пошло: выглядишь отлично, даже помолодела.

– Это от любви, Паша, от любви.

Егоров неожиданно прекратил препираться и подтолкнул меня к машине.

– Я не поеду с тобой, – категорически заявила я, вырываясь, – ты моральный урод. Ты сам меня втравил во все это, а теперь еще претензии предъявляешь.

Белый уже несколько минут сидел в «Ниве» и сигналил нам, но мы с Пашкой увлеченно скандалили.

– Да я-то тут при чем? Это же твоя подруга познакомилась с Никифоровым, а ты закрутила с виноделом! – орал Пашка, пытаясь схватить меня за руку.

– Егоров, не прикасайся ко мне, – отступая от него, чтобы он не мог меня поймать, предостерегла я, – нашел крайнюю, на бабу все свалил. Очень кстати я оказалась во Владикавказе, не правда ли? Грех было не воспользоваться этим, да?

– Я просил тебя не ездить на свадьбу, ты меня послушала?

– Ты, помнится, говорил, что можешь защитить меня!

– А разве нет? Если б я не подоспел, где бы ты была и что бы ты сейчас пела?

– Знаешь, что мне пришлось выдержать?

Обида на незаслуженные Пашкины упреки перехватила горло, голос сорвался, и я замолчала. Егоров, однако, решил, что я признаю свою вину:

– Что молчишь? Нечего сказать?

– Что теперь будет с Шалвой?

– А что с ним может быть? Посажу его лет на пятнадцать за связь с террористами и незаконный оборот алкоголя.

– Насчет террористов – это точно?

– А зачем точно?

– Егоров, ты неисправим.

– Я твой муж.

– Забудь.

– Что?!

Пашка шагнул ко мне, схватил за воротник куртки, дотащил до открытой двери «Нивы» и впихнул на заднее сиденье. Вот и вся аргументация. Белый покосился на меня:

– Ты как?

– Нормально.

Машина выехала на дорогу, оставив позади две палатки и наш уазик.

Я почувствовала дикую усталость, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

Через несколько минут колонна встала.

Егоров тихо выругался и, не глуша двигатель, вышел наружу. Белый выскочил следом за Пашкой. Когда они пропали в темноте, я дотянулась до ключей и проверила свою догадку. На связке болтался ключ от наручников. Вытащив ключи, я выскользнула из машины.