Онлайн книга «Перемена мест»
|
Родин нахмурился: – Яшка! Сколько раз я тебя просил – не называй меня этим именем… Слава Родин в паспорте носил имя, которого не было в святцах, – Властислав. Не Владислав, заметьте, и не Ростислав. Имечко подобрали сынуле честолюбивые родители. Они, видимо, искренне надеялись, что ежели сотворить своему отпрыску оригинальное наименование – при помощи заветных слов власть и слава, – то карьера его покатится сама собой, и в итоге Властислав Родин станет как минимум министром иностранных дел СССР. А как максимум – членом Политбюро. Словно бы назло родителям Властик Родин вырос типичным очкариком-книжником, которому на власть было вообще наплевать, а мировую славу прекрасно заменяла ему известность в узких кругах столичных библиофилов. Я, кстати, был одним из немногих, кто вообще знал полное имя Родина. И то лишь потому, что учился с ним в одном классе и, случалось, немилосердно дразнил полненького тихоню Властика. – Прости, Слава, – произнес я, изобразив на лице неглубокое раскаяние. – Вырвалось невольно. Вспомнились школьные годы чудесные. Наш пан директор, химичка, физкультурник Сергей Гориллыч… Помнишь наш спортзал, да? – Не помню, – быстро заявил мне Родин. – Вообще не испытываю никакой ностальгии по тем временам. Пусть бабки на митингах вспоминают колбасу за два двадцать. – Пусть, – согласился я. – Так из-за чего ты мне вчера звонил? Властик, он же Слава, вместо ответа торжественно приподнялся со своего стула, придал своему лицу строгое выражение и крепко пожал мне руку. – Ты герой, Яша, – слегка понизив голос, сообщил он мне. – Ты Джеймс Бонд. Сам бросился в это пекло. Молодец! Я машинально пожал родинскую руку, а потом удивленно уставился на него. – Это ты о чем, родной? – спросил я. У меня промелькнула шальная мысль, что мой приятель откуда-то уже узнал о задании госпожи Володиной и о моем будущем покушении на сейф «Меркурия». Через пару секунд выяснилось, что Слава имел в виду всего лишь мой недавний конфликт с «Сюзанной» Лехи Быкова. – Пора, давно пора было, – горячо произнес Родин, позабыв даже выпустить мою руку. – Наглость Быкова всем давно поперек горла. И если бы не ты, наши милицейские олухи, как всегда, не нашли бы на «Сюзанну» никакого компромата… Заметное вышло дело, старик, громкое. Поздравляю. – Ага, громкое, – подтвердил я и, припомнив сегодняшний Лехин динамитный подарочек, скромно уточнил: – Хотя и не такое громкое, как могло быть. – Не прибедняйся, Яша, – важно сказал Родин, не поняв, конечно, смысла последней фразы. – Ты – санитар нашего книжного леса… – Вот уж спасибочки, – буркнул я, освобождая пленную руку из Славиного захвата. – За все труды меня же волчарой обозвал… Значит, ты для этого мне и звонил? Чтобы поздравить меня с трудовой победой на лесном фронте? Родин помрачнел. – Не только, – с глубоким вздохом поведал он мне. – Яш, сделай одолжение. Я тут целыми днями сижу за забором, а ты там в разных кругах вращаешься. У тебя, я знаю, и в «Листке» есть приятели, и в «Новостях». – Допустим, – кивнул я. – Ну, и что из этого? Родин заерзал. Чувствовалось, просьба была щекотливой, и ему трудно было решиться. – Понимаешь, старик, – сказал он наконец, конспиративно понизив голос. – Есть небольшая журналистская халтурка. Только исполнитель должен быть талантливым, небрезгливым и, желательно, разбираться в литературе. Нет ли у тебя такого человечка на примете? Я сделал вид, что глубоко задумался. – Так-так… Талантливый… Небрезгливый… Стоп-стоп. Кажется, я знаю одного такого… – Кто это? – жадно спросил Родин. – Ты. Вполне соответствуешь. Родин энергично замотал головой. – В том-то и беда, что нет, – самым несчастным голосом произнес он. – Оказывается, я все-таки чересчур щепетилен. Сам от себя не ожидал. Попробовал и чувствую: не могу. Тошнит… – А в чем дело? – поинтересовался я, несколько заинтригованный родинскими словами. – Не в чем, а в ком, – объяснил мне Родин, снова понизив голос до шепота. – В господине Иринархове, не к ночи будь помянут. Мы же зависим все от его рекламы. Откажешь ему разок – и сиди без зарплаты. Пока на нашей территории книжники устраивали свои сделки, мы могли вообще наплевать на рекламу. А теперь вот считаем каждый рублик… – Погоди-погоди, – перебил я своего приятеля. – Ты «ИВУ», что ли, предлагаешь рекламировать? Но это без тебя и так делают. Не очень, правда, талантливыми руками, зато абсолютно не брезгливыми. У них в «ИВЕ» наверняка в рекламном отделе человек сто сидят… Чего же господину Иринархову еще надо? – Чего-чего! – с невеселой ухмылкой передразнил Родин. – Власти и славы, конечно. С удовольствием бы махнулся с ним имечком. Мое ему больше подойдет. Власть у него, как ты понял, будет в самое ближайшее время, зато слава требуется уже сейчас. Он, видите ли, еще и писатель. – Да ну?! – поразился я. – Именно! – развел руками Родин. – Сочинил том собственной биографии. Солидный такой кирпич, страниц на пятьсот. «Моя жизнь и мой бизнес» называется. Теперь нам дано указание раскрутить этот эпохальный труд до уровня бестселлера. Открыть, значит, широкую рекламную кампанию. Но чтобы все рецензии были не рекламными, а аналитическими. Солидными, без дешевых восторгов и гитарного перебора. Понимаешь? – Пока не очень, – признался я. – Вы, по-моему, и не такое барахло раскручивали. И разве не ты, например, в какой-то статье называл нашего Изюмова русским Боккаччо?… – Было дело, – с конфузливым видом покивал Слава. – Черт попутал. Плюс деньги-франки нужны были позарез… Но только книга Иринархова – дело совсем иное. Здесь все обстоит гораздо хуже. – Что же, интересно, может быть хуже Изюмова? – полюбопытствовал я. – Разве что надписи на стенах мужских сортиров. Родин перегнулся через стол и шепнул мне почти в самое ухо: – Иринархов страшнее. Нет там, конечно, никакой похабщины, как у Фердика Изюмова. Там все чинно-благородно. Родился, учился, делал деньги. Почти как Карнеги или Яккока. Или сам Генри Форд… Улавливаешь? – Не улавливаю, – ответил я не без раздражения. Терпеть не могу этот родинский конспиративный шепот, эти его тонкие намеки на толстые обстоятельства. Мало мне, что ли, казаков-разбойников? – Ну и дурак, – тем же шепотом отозвался Слава. – Там все вранье. ВСЕ. Понимаешь, старик? Кроме года рождения, все остальное сплошная подтасовка. Я ради интереса проверил несколько фактов из книги. Не сходится. Он вообще человек ниоткуда. Ты хоть знаешь, КАКИМ бизнесом занимался господин Иринархов до 1992 года? Я помотал головой. – Правильно, – торжествующим шепотом согласился Родин. – И я не знаю. Зато я точно знаю, что вовсе не текстилем, как он пишет. – Ты хочешь сказать, что господин Иринархов – из воров в законе? – спросил я, тоже машинально понизив голос. – Этого и следовало ожидать… |