Онлайн книга «Королевы умирают стоя, или Комната с видом на огни»
|
– И мне. Раз я ее написала. – Почему ты больше не поешь? – Не о чем, наверное. – Я тоже хочу написать песню. – Не надо. – Почему? – Не дай бог об этом узнает Стас, он тогда тебе спуску не даст. – Он все это делает изза тебя. – Ерунда. Ты знаешь, какие у Стаса наклонности. – Не обязательно любить тебя как женщину. – Интересно, а как еще можно меня любить? – Так, как он. – Ты глупости говоришь. Иди спать. – И еще так, как я. – Что? – Я тоже тебя люблю. – Ну, спасибо. – Пожалуйста. Можно, я напишу тебе стихи? – А если они будут плохими? – Я напишу хорошие. – Иди спать. – Анна хотела поцеловать его на ночь поматерински в лоб, но Денис вдруг перехватил ее губы и стал целовать настойчиво, жадно. Теперь это был отнюдь не ребенок, а взрослый мужчина, гдето даже злой и нетерпеливый. – Дэн, – простонала она, – уже поздно. – Ну и что? Если я хочу? – и он уверенно потянул с нее ночную рубашку… …Их жизнь окончательно наладилась и протекала вполне спокойно, не считая конфликтов Дениса со Стасом. Шацкий всетаки добрался до шедевров молодого поэта. Однажды, когда Анна приехала вечером домой и расположилась вместе с Денисом подомашнему на кухне, мечтая поужинать в тишине и покое, Шацкий без приглашения заявился туда, уселся на табурете подальше от Анны и достал из кармана какойто листок. – Так. В нашем доме, господа, оказывается, живет поэт! Десятая часть А. Блока и сотая А. С. Пушкина. Уж простите, что Пушкина я ставлю гораздо выше Блока. Вот послушайте, что он пишет. – Стас, замолчи! – одернула его Анна. – А я только начал. И что тут плохого? Надо делать высокое искусство доступным для широких масс. Это достойно того, чтобы гденибудь его издать, например в журнале «Светоч плохой поэзии». А что? Нет, вполне достойно: «Когда вчера взошла заря, с тобой мы встретились не зря», и чтото там траляляля, ну и под конец, сами понимаете, тополя. Наверное, для рифмы? Гдето тут еще розы с мимозами обязательно должны присутствовать, как же без них, родимых? – и он помахал в воздухе листком. – А на твоих картинах все какоето кривое, – не удержался Денис. – Ого! Мальчик разбирается в живописи! – Представь себе. И не шарь в моем столе. Анна, почему ты ему разрешаешь? – И правда, Стас, нехорошо. – Я это в гостиной нашел. А что, и в его комнате есть такие же шедевры? – заинтересовался Шацкий. – Посмей только туда зайти! – начал подниматься изза стола Денис. – Парниша, не учите меня жить, – ощерился Стас. – Зараза! – Денис прыгнул на него разъяренным леопардом. Шацкий бросился бежать, но молодой поэт был в прекрасной физической форме, к тому же в юности всерьез занимался боксом. Настоящей поэзии хорошие кулаки иногда просто необходимы. Зато Стас был тощ, подвижен и быстро бегал, ведь если поэтам нужны крепкие кулаки, то критикам – быстрые ноги. Шацкий успел запереться в своей мастерской, стало слышно, как он поспешно придвигает мебель к хлипкой двери. Денис налег на нее широким плечом. Анна подбежала и стала его оттаскивать: – Ну что вы как дети! Нашел на кого обижаться! Это же Стас! – Пусть он не лезет! – А ты перестань марать бумагу! – раздался изза двери голос Шацкого. Он обожал подслушивать. – А ты переводить краски! – парировал Денис. – Да когда я умру, мои картины будут стоить целое состояние! – Да? Тогда Анна уже завтра станет миллионершей! – И Денис налег на шаткую дверь. – Злодеи! Я не включу вас в свое завещание! – безнаказанно надрывался за дверью Шацкий, успев подтащить к баррикаде еще одно кресло. – Дэн! Перестань, Дэн! Он все равно там долго не просидит, у Стаса зверский аппетит! Где только помещается такое количество еды в этом тощем теле? – Это питается мой гениальный мозг, глупые вы люди! – не унимался Стас. – Он скоро вылезет, и тогда мы придушим его вместе, – пообещала Анна. – Да? Ладно, пусть проживет еще пару часов… После этого их с трудом удалось помирить. Денис потребовал врезать в ящик своего письменного стола замок и стал запирать свои произведения на ключ, а Стас вдруг заинтересовался слесарным делом. Анна ругалась на обоих, и весь этот кавардак превращал ее огромный дом в чеховскую палату номер шесть, где жили одни сумасшедшие. Мама и тетенька последнее время тоже стали дурить. Один Сашка оставался спокойным, да и тот днем редко бывал дома. Анна начала задумываться: а где пропадает ее собственный сын? Ей стало казаться, что Сашка вляпался в какуюто историю. Подозрения Анны еще больше укрепились, когда всплыл тот пистолет, что она купила, когда еще был жив Ленский. Однажды Анна приехала с работы пораньше и застала сына в саду вместе с Дэном. Сашка показывал любовнику матери, как стрелять из пистолета по стеклянной бутылке, стоящей на пеньке. Возле этого пенька лежало так много битого стекла, что Анна сразу поняла: они не первый день упражняются в стрельбе. – Что это такое?! И где ты взял пистолет, Сашка?! – крикнула она. «Макаров» со спиленными номерами, купленный ею несколько лет назад на рынке у подозрительного мужика, давно исчез из ящика письменного стола, находящегося в ее кабинете. И теперь Анна увидела его в руках сына. – Мама, что ты кричишь? Я уже несколько лет хожу в стрелковый клуб, – нехотя буркнул сын. – Какой еще клуб?! – Да ты сама меня пилила, чтобы записался в спортивную секцию! Забыла, что ли? Сашке скоро исполнится семнадцать лет, он в этом году заканчивал школу, и Анна вдруг с интересом взглянула на этого здорового, крупного парня, который был почти одного роста с Дэном. Они выглядели почти ровесниками. Анна подумала, что по возрасту ее любовник гораздо ближе к Сашке, чем к ней. Недаром они так быстро нашли общий язык и даже стали приятелями. До чего же она дошла! Что ж, мальчики развлекаются. И Анна только устало спросила: – Но почему ты записался в стрелковый клуб? – А тебе не все равно? – усмехнулся сын. – Записался, и все. Кстати, Денис меня сам попросил научить его стрелять. – Где ты взял пистолет? – У тебя, когда начал заниматься стрельбой. Ладно, Денис, давай, ты неплохо стреляешь. Дэн потянулся к пистолету. – Дэн, брось! – крикнула Анна. – Не надо! – Подумаешь, – усмехнулся сын. – Каждый цивилизованный человек должен уметь обращаться с оружием. И бабушка, между прочим, стреляла, визжала только сильно, и Стас стрелял, и даже тетенька. Только ты, мама, не в курсе. Но тебе, как всегда, до меня дела нет. |