Онлайн книга «Братство камня»
|
– Прочтите. Диана даже глаз не опустила. Через несколько минут лейтенант спросил: – Что опять случилось? Она смотрела прямо перед собой на дорогу: – Я не могу читать на ходу. Меня начинает тошнить. Ланглуа недовольно заворчал – его достали выкрутасы Дианы. – Ладно, – вздохнул он, – сейчас объясню. В этой папке – дело вашего «фоторобота». – Франсуа Брюнера? – Его звали Филипп Тома. Брюнер – вымышленное имя. Обычное дело у шпионов. – О чем вы? Сыщик откашлялся и продолжил, не сводя глаз с дороги: – Мы прогнали это лицо через компьютер и сразу получили результат от Управления территориального надзора. Франсуа Брюнер, он же Филипп Тома, был поставлен на полицейский учет в шестьдесят восьмом. В то время он преподавал психологию в Нантерском университете. Тридцатилетний вундеркинд. Специалист по Карлу Густаву Юнгу. Я должен был вспомнить это имя. – Он сконфуженно улыбнулся. – У меня был период увлечения Юнгом. Итак, в шестьдесят восьмом Тома – он происходил из очень хорошей семьи – стал одним из вожаков студенческих бунтов. Диана вспомнила человека в зеленой накидке, наставившего на ее машину указательный палец. Его исхлестанное дождем лицо в кустах на обочине. – В шестьдесят девятом, – продолжил Ланглуа, – парень исчезает. Тома был разочарован провалом бунта и решил смыться на Восток. – Невероятно! – Профессор ушел за «железный занавес», в страну победившего пролетариата – СССР. Представляю, какое лицо было у его отца, одного из самых крупных адвокатов голлистской Франции, когда ему сообщили новость. – Рассказывайте дальше. – Мы не знаем доподлинно, чем Тома занимался в Союзе, но он точно путешествовал по интересующим нас местам, в том числе по Монголии. Они ехали в левом ряду по шоссе № 13. Солнце освещало верхушки рдяных деревьев, над которыми клубился алый туман. Диана провожала рассеянным взглядом парковые решетки, обширные владения, светлые дома среди деревьев. – В семьдесят четвертом состоялось возвращение блудного сына. Советская система доконала Тома, и он явился во французское посольство в Москве, умоляя, чтобы правительство разрешило ему вернуться. В те годы и не такое случалось. Перебежчик, пять лет проживший на Востоке, попросил политического убежища… у своей собственной страны! Ланглуа помахал папкой, как вещественным доказательством: – Уверяю вас, все это чистая правда. – И… что случилось потом? – Все очень непонятно и смутно. В семьдесят седьмом следы Тома обнаруживаются… никогда не догадаетесь где! В рядах французской армии, в качестве гражданского советника. – В какой области? Ланглуа улыбнулся: – Он психолог в Военном институте профилактики заболеваний, специализирующийся в области космической медицины. В действительности этот институт занимался диссидентами с Востока, попросившими политического убежища во Франции. Диана начала понимать, как переменилась ситуация: – Хотите сказать, он допрашивал советских перебежчиков? – Именно так. Он говорил по-русски. Хорошо знал жизнь в СССР. Был психологом. Кто лучше его мог определить степень откровенности этих людей, решить, насколько им можно доверять? Думаю, ему не оставили выбора, он платил долг государству. Ланглуа помолчал, переводя дыхание, и закончил свой рассказ: – В восьмидесятых начинается разрядка в международных отношениях, гласность и перестройка. Военные дают Тома вольную. Он унаследовал огромное семейное состояние и больше никогда не преподавал – предпочел вкладывать деньги в полотна мастеров. Основал собственный фонд, где регулярно проходят выставки, сейчас там экспонируется Мондриан. Тома уже не скрывает свое прошлое перебежчика, больше того, он даже читает лекции о тех сибирских регионах, где ему удалось побывать, и о народностях, практически неизвестных европейцам, в том числе о цевенах – соплеменниках вашего сына. Диана задумалась над полученной информацией. Имена. Факты. Роли. Каждый элемент обладал собственной логикой и был частью общего целого. – Что вы обо всем этом думаете? – наконец спросила она. Ланглуа пожал плечами: – Я вернулся к своей первоначальной гипотезе. История, начавшаяся во времена «холодной войны». Сведение счетов. Научный шпионаж. Последнее кажется мне наиболее вероятным с тех пор, как я узнал о существовании термоядерной лаборатории, там… – Вы говорите о токамаке? – Да. Как я понял, термоядерный синтез – не до конца разработанная, но весьма многообещающая технология. В ней будущее атомной энергетики. – Почему? – АЭС работают на уране, а его запасы ограничены, термоядерный котел работает на топливе из… морской воды, а это топливо на Земле никогда не закончится. – И что же? – Ставки в этой игре невероятно велики, свой интерес есть у каждой страны. Я бы сказал, что все в этом деле крутится вокруг секретов токамака. Там работал фон Кейн. Там наверняка бывал Тома, когда путешествовал по Монголии. А глава ТК-17 Евгений Талих в семьдесят восьмом году перебежал на Запад и с помощью Тома поселился во Франции. – Для меня это слишком сложно. – Это для всех слишком сложно. Но в одном можно не сомневаться: они все здесь. – Кто эти «они»? – Те, кто работал на ядерной установке. Они во Франции или в Европе. Я провел расследование насчет Евгения Талиха. В 80-х он работал в первых французских исследовательских центрах, где занимались управляемым термоядерным синтезом. Сегодня он пенсионер. Его нужно найти как можно быстрее. Боюсь, иначе мы в скором времени найдем его труп с разорванным сердцем. – Но… зачем кому-то убивать этих людей? Да еще таким образом… – Понятия не имею, но готов поклясться, что прошлое возвращается. Из-за него кто-то убивает, из-за него бывшие ученые возвращаются в Монголию. На лице Дианы отразилось удивление. Ланглуа протянул ей ксерокопию: – Эти заметки мы нашли у Тома: расписание рейсов из Москвы в Монголию. Он, как и фон Кейн, собирался ехать в МНР. Диана почувствовала, что действие обезболивающих усилилось, и вернулась к тому, что волновало ее сильнее всего остального: – А как со всем этим связан мой приемный сын? – Повторюсь: понятия не имею. Я на всякий случай навел справки о том фонде, с помощью которого вы усыновили Люсьена… Диана содрогнулась: – Что вы нашли? |