Книга Пассажир, страница 62 – Жан-Кристоф Гранже

Она позвонила Ле-Козу. Он пребывал в самом угрюмом настроении. Вернувшись в Бордо, ее помощник только и делал, что получал и анализировал льющиеся потоком свидетельства и улики против беглого врача, все без исключения — из области фантастики. В качестве дополнительного бонуса — давление прессы и властей, которых интересовал ответ на один-единственный вопрос: «Куда девался Виктор Януш?» Анаис почувствовала угрызения совести. Может быть, она решила остаться в Биаррице из-за подспудного желания избежать всей этой суматохи?

— От судьи новости есть?

Разговоры о скором назначении следственного судьи велись начиная со вчерашнего дня. Бегство Фрера только ускорило ход событий. Ни о каком расследовании по горячим следам речи уже не шло. Прощай, независимость. Прощай, свобода. А может, ее и вовсе отстранят…

— Пока нет, — ответил Ле-Коз. — В прокуратуре про нас вроде бы забыли.

— Как же! А что насчет остального?

«Остальным» был Януш и его бегство.

— Ничего. Он проскользнул у нас между пальцев. Признаем, что мы его упустили.

С одной стороны, Анаис обрадовалась. С другой, она боялась худшего. В тюрьме Януш был бы в безопасности. Преступник в бегах рискует в любую минуту получить пулю в лоб. А ведь за ним, помимо всего прочего, гоняются профессиональные киллеры.

— Ты сейчас где?

— У себя в кабинете.

— Силы еще есть?

Ле-Коз тяжко вздохнул в трубку:

— Я тебя слушаю.

Анаис приказала Ле-Козу отправиться в офис ЧАОН и произвести в нем обыск. Пока следственный судья официально не назначен, ее группа имеет право предпринимать любые шаги.

— Мне нужна полная информация о деятельности этой конторы, — уточнила она. — Список клиентов. Список сотрудников с указанием должностей и окладов. Название холдинга, которому она принадлежит. В общем, все.

— Ладно. Поеду туда завтра утром.

— Ты поедешь туда сию минуту.

— Так уже десять вечера!

— Тебя встретит ночной охранник. Придется тебе проявить чудеса убедительности.

— Слушай, если Деверса про это узнает…

— Когда он про это узнает, у нас на руках будет вся информация. Победителей не судят.

Ле-Коз промолчал. Он ждал волшебного слова.

— Я все беру на себя.

Лейтенант ответил, что все сделает. Кажется, он немного успокоился. Анаис чуть подумала и решила позвонить комиссару. На личный номер.

— Я ждал вашего звонка, — менторским тоном отозвался он.

— А я ждала вашего.

— Мне нечего вам сказать.

— Вы в этом уверены?

Деверса прочистил горло:

— Назначен следственный судья.

Сердце Анаис пропустило очередной удар. Она задала вопрос на всякий случай, и вот он бумерангом вернулся к ней же.

— Кто именно?

— Филипп Ле-Галь.

Хуже и быть не могло. Новичок, чуть старше ее, свежеиспеченный выпускник высшей судебной школы. Она с ним уже один раз работала. Он напоминал следственного судью, готовившего дело Утро. [20] Те же повадки отличника. Та же молодость. Та же неопытность.

— Меня отстраняют?

— Это не в моей компетенции. Попробуйте убедить Ле-Галя в том, что вы ему необходимы.

— Какие ко мне могут быть претензии?

— Анаис! Вы расследуете убийство. Вне всякого сомнения, связанное с еще двумя убийствами в Стране Басков. На настоящий момент ваши результаты равняются нулю. Ваше единственное достижение состоит в том, что вы позволили подозреваемому скрыться в неизвестном направлении.

Она быстро припомнила все, что удалось сделать. Она установила личность жертвы. Нашла свидетеля — или подозреваемого. Выяснила модус операнди убийцы. За три дня. Не так уж плохо. Но в сущности Деверса прав. Она просто делала свою работу. Добросовестно, но без искры гения.

— Есть и еще кое-что, — добавил комиссар.

Анаис вздрогнула. Неужели все-таки отстраняют? Она жила в постоянном страхе, что ее уволят. И не потому, что она женщина. Не потому, что она молода. А потому, что она — дочь Жан-Клода Шатле, чилийского палача, обвиняемого в убийстве более двух сотен политических заключенных.

Но Деверса нанес удар с неожиданной стороны:

— Говорят, у вас личные взаимоотношения с подозреваемым.

— Что-о? Кто это говорит?

— Не важно. Вы встречались с Матиасом Фрером вне рамок служебной деятельности?

— Нет, — солгала она. — Я вообще встречалась с ним всего раз. Расспрашивала про его пациента. Патрика Бонфиса.

— Не раз, а два. Вы ходили к нему домой вечером пятнадцатого февраля.

— Вы… вы что, следили за мной?

— Нет, разумеется. Это всплыло случайно. Кое-кто из наших ребят видел вашу машину перед домом Матиаса Фрера.

— Кто?

— Не имеет значения.

Вот сволочи. Мир населен сволочами. А полицейские — худшие из сволочей. Всюду суют свой нос. Доносительство у них в крови. Она бесцветным голосом произнесла:

— Да, это правда. Я допрашивала его еще раз.

— В одиннадцать вечера?

Она не ответила. Теперь ей стало ясно, за что именно ее отстранят от расследования. К глазам подступили слезы.

— Я занимаюсь этим делом или уже нет?

— Над чем конкретно вы сейчас работаете?

— Завтра утром собираюсь присутствовать при обыске дома погибших в Гетари.

— Вы уверены, что ваше место именно там?

— Я вернусь завтра же утром. И хочу напомнить вам, что машина Матиаса Фрера была обнаружена неподалеку от места преступления.

— Жандармы не возражают?

— С ними у меня никаких проблем.

— Будьте в комиссариате до полудня. Судья намерен вызвать вас после обеда.

— Экзамен устроит?

— Называйте это, как вам угодно. Но имейте в виду, что до вашей встречи он хочет получить подробный рапорт. Полный отчет о всей проделанной работе. Надеюсь, у вас бессонница, потому что вы должны отправить ему материалы завтра утром по электронной почте.

Деверса уже собрался повесить трубку, когда она вдруг спросила:

— Вы когда-нибудь слышали о ЧАОН?

— Да, что-то такое слышал… А почему вы спрашиваете?

— Один из принадлежащих им автомобилей может быть связан с делом.