Книга Пассажир, страница 67 – Жан-Кристоф Гранже

Свет. Что за свет? Связанный с его сном? И со сном Патрика Бонфиса? Или симптом диссоциативного бегства? Боги и их история. А это что? Намек на убийство с мифологическим подтекстом? В левой глазнице запульсировала боль.

— А куда я уехал, ты знаешь?

— Не, про это ты не говорил. Блин, да чего такое с тобой случилось-то?

— Сам не знаю.

Шампунь не стал настаивать. Боль в глазу у Януша усилилась, захватив весь лоб. Он уставился на воду и опоры акведука, надеясь, что созерцание мирного пейзажа принесет ему облегчение. Напрасные чаяния. Да и погода начала портиться. Море окрасилось в иссиня-черные тона. Серебристые волны обрушивались на берег с шумным звоном бьющегося стекла. Природа не только не исцелила его, но и сама заразилась его болью.

— Ты недавно говорил, — массируя виски, снова обратился он к приятелю, — что зря я вернулся. Вроде как из-за легавых.

— Ну да.

— Из-за той драки? Но ведь это дело давнее…

— Мать твою, ну ты даешь! Они же тебя ищут. Прямо сейчас. Здесь, в городе. Так и шныряют. Я их сам вчера два раза видал. В «Валентине» и в приюте Марсо. Всех опрашивали, суки. Они ищут тебя, Жанно. Очень ты им зачем-то нужен.

Януш все понял. Он полагал, что в шкуре бомжа нашел себе надежное убежище. Но на самом деле он лишь чудом не попал в лапы марсельской полиции. Анаис Шатле объявила на него охоту не только в Бордо, но и здесь. Выходит, надо срочно менять стратегию.

— А почему они меня ищут, не знаешь?

— Вроде как из-за убийства. Какого-то бомжа в Бордо завалили. Ребята слышали, как легавые говорили с социальными работниками. Но я им не верю! Мы с тобой, Жанно, — он ухватил бутылку с вином и стал пить прямо из горлышка, — не преступники, а жертвы! Мы — жертвы этого общества, а они…

— Еще ты говорил, что мне нельзя возвращаться «из-за всего остального». Что это за все остальное?

— Отморозки из Бугенвиля. Такие ничего не забывают. Если они пронюхают, что ты опять в городе, найдут тебя и — того…

Список опасностей рос день ото дня. Полиция. Люди в черном. И вот теперь банда местных бандитов… Ему хотелось завыть в голос. Но он сидел молча. Как будто под наркозом.

— Это еще не все… — совсем тихо проговорил Шампунь.

Януш наклонил шею, словно подставляя ее под удар. Давай, прикончи меня, говорил его жест.

— Марсельская полиция… Они думают, что ты замешан и в том убийстве…

— Каком еще убийстве?

— Ну, в том, в декабре… Кто-то пришил одного бездомного. Его в каланке [23] нашли. Обгорелого. Тогда болтали, что какой-то псих мочит бомжей. Но больше никого не убили. А может, этот псих перебрался в Бордо.

Януша затрясло. От головной боли мутилось в глазах.

— Почему они решили связать оба убийства?

— Я-то почем знаю? Я тебе не легавый.

Януш вдохнул поглубже. Надо все начинать сначала.

— Ты помнишь, когда точно нашли тело?

— Где-то в середине декабря.

— Личность жертвы установили?

— Ага. Болгарин какой-то. Из пригородной шпаны. Я его не знал.

— Он входил в банду из Бугенвиля?

— Вроде как нет.

— Не знаешь, они нашли на месте преступления отпечатки пальцев?

— Да что ты ко мне привязался? Откуда мне-то знать?

— Хорошо. Что еще ты слышал об этом убийстве? Подумай. Шампунь наморщил лоб — мыслительное усилие давалось ему с трудом. Януш одновременно пытался составить общую картину. Его обвиняют в двух убийствах. Одно совершено в Марселе, второе — в Бордо. Кольцо вокруг него сжимается. Он энергично потряс головой. Он не убийца.

— Так что там насчет этого обгорелого?

— Ну, его нашли в каланке Сормью. Двенадцать километров отсюда, если по прямой. Валялся голый, весь обгорелый. Трепали, что тело течением принесло, но я тебе сразу скажу: брехня. Где его вальнули, там и бросили.

— А почему они решили, что это убийство?

— Так там же все обставлено было!

— В каком смысле — обставлено?

Шампунь расхохотался:

— Мужик был с крыльями!

— Что?

— Зуб даю. У него на спине были крылья приделаны, тоже обгорелые. Журналисты болтали, что мужик летал на дельтаплане и упал в море. Но это все хрень. Где же он тогда обгорел? И почему голый?

Януш его не слушал. Убийца с Олимпа. Это имя молнией в черном небе пронзило его мозг. До того как убить в Бордо Минотавра, он убил в Марселе Икара.

— На, глотни. — Шампунь протягивал ему бутылку. — Ты белый весь.

— Спасибо, сейчас пройдет.

— Чего, соскочить надуман?

Януш повернулся к приятелю:

— Откуда тебе все это известно?

Шампунь улыбнулся и надолго присосался к бутылке с вином.

— У меня связи, — наконец объявил он.

Януш схватил его за воротник и резко притянул к себе. Бутылка опрокинулась и покатилась по наклонной поверхности причала.

— Какие связи?

— Эй ты, отпусти! Просто я знаю одного мужика, и все! Клоди его зовут. Он раньше бомжевал, а потом бросил. Работу нашел.

— В полиции?

Шампунь высвободился и на четвереньках пополз за бутылкой, которая уже почти докатилась до темной воды, и успел подхватить ее в последний момент.

— Почти в полиции, — ответил он, вернувшись на прежнее место. — Он в морге вкалывает, в Ла-Тимоне. Грузит жмуров на катанки. Он мне все это и рассказал. Слышал, как легавые между собой трепались… Эй, ты чего?

Януш уже вскочил на ноги:

— Пошли отсюда.

* * *

Клоди внешне казался воплощением Существа.

Каменного великана из фильма «Фантастическая четверка».

Лысый, здоровенный, немногословный. Одетый в белый халат, он стоял во дворике морга и курил сигарету. Януш с Шампунем приблизились к нему не без опаски, ступая затаив дыхание. Им пришлось пересечь больничный двор, а затем вскарабкаться по лестнице на террасу, где располагалось здание Института судебной медицины. В небе снова сияло солнце, и они оба под своими многослойными одежками обливались потом.

Как ни удивительно, но обстановка вокруг напоминала японский пейзаж. Плоское одноэтажное строение с дверями в форме пагоды служило фоном нескольким густо поросшим листвой деревцам, похожим на стебли бамбука. Где-то поблизости щебетали невидимые глазу птицы, усиливая впечатление дзен-буддистского спокойствия японского сада.