Онлайн книга «Не оглядывайся!»
|
— Я видел такие стулья, у меня есть дети и внуки, — быстро сказал он. Она сглотнула и продолжала: — Хеннинг нашел его висящим на кресле, уже посиневшего. «Скорая помощь» приехала через двадцать минут — и никакой надежды уже не было. — Они ехали из Центральной больницы? — Да. — Значит, это произошло утром? — Рано утром, — прошептала она. — Седьмого ноября. — Вы все это время спали, так? Она внезапно посмотрела прямо ему в глаза. — Я думала, мы будем говорить об Анни? — Будет здорово, если вы что-нибудь о ней скажете, — быстро ответил он. Но она больше не смотрела на него. Она внезапно выпрямилась в кресле и сложила руки на груди. — Я могу исходить из того, что вы говорили со всеми, кто живет в Кристале? — Верно. — Значит, вы обо всем уже знаете? — Верно. Но что занимает меня больше всего — это реакция Анни на несчастье, — честно сказал он. — То, что это так сильно на нее повлияло. — Но это ведь не так уж и странно? — казалось, ее голос изменился. — Когда двухлетний ребенок умирает таким образом… Они были так сильно привязаны друг к другу, и Анни гордилась тем, что именно она могла с ним справиться. — Может быть, это и не странно. Просто я пытаюсь выяснить, кем она была. Какой она была. — Ну, я вам уже все об этом рассказала. Мне нечего скрывать, но об этом не так легко говорить. — Она снова посмотрела на него, округлив глаза. — Но вы же ищете сексуального маньяка? — Я не знаю… — Нет? А я сразу об этом подумала. Как только прочитала, что ее нашли без одежды. — Теперь настала ее очередь покраснеть и опустить глаза. — Но если это был не маньяк… Что же в таком случае могло произойти? — Вопрос именно в этом. Мы не понимаем. Насколько мы знаем, у нее не было врагов. И я все время спрашиваю себя: если мотив не сексуальный, то каким же он может быть? — Ну, у таких людей особая логика. Я имею в виду, у больных людей. Они думают не так, как остальные. — Мы не знаем о том, болен ли убийца. Мы просто не видим никаких мотивов на данный момент. Как долго вы состояли в браке с Хеннингом Йонасом? Она снова вздохнула. — Пятнадцать лет. Я была беременна Магне, когда мы поженились. Хеннинг, он немного младше меня, — быстро добавила она, как будто хотела подтвердить то, о чем, она знала, он догадывался. — Эскиль стал на самом деле результатом очень долгих дискуссий, но в конце концов мы пришли к единому мнению. — Своего рода дополнительное соглашение? — Да. Она внимательно посмотрела на потолок, как будто там висело что-то интересное. — Значит, старшему скоро семнадцать? Она кивнула. — Он видится со своим отцом? Она удивленно вскинула глаза на Сейера: — Разумеется! Он часто ездит в Люннебю и навещает старых друзей. Но для меня это не просто. После всего, что произошло. Он кивнул. — Вы часто бываете на могиле Эскиля? — Нет, — призналась она. — Хеннинг хозяйничает там и содержит ее в порядке. Для меня это сложновато. Он вспомнил про заброшенную могилу и ничего не ответил. Дверь внезапно открылась, и в магазин вошел молодой человек. Фру Йонас выглянула наружу. — Магне! Я здесь! Сейер повернулся и поглядел на ее сына. Он был очень похож на отца, разве что волос у него было в избытке, да и мышц побольше. Он выжидающе кивнул и остановился в дверях, не испытывая, видимо, особой охоты разговаривать. Выражение его лица было нахальным и одновременно отсутствующим; оно хорошо сочеталось с черными волосами и мускулистыми предплечьями. — Мне нужно идти, фру Йонас, — сказал Сейер и поднялся. — Простите меня, если мне придется приехать еще раз, но может случиться, что этого и не произойдет. Он кивнул обоим, прошел мимо сына и вышел в открытую дверь. Фру Йонас долго смотрела ему вслед, затем жалобно взглянула на сына. — Он расследует убийство Анни, — прошептала она. — Но со мной говорил только об Эскиле. Выйдя из магазина, Сейер ненадолго остановился. Возле входной двери был припаркован мотоцикл, скорее всего, принадлежащий Магне Йонасу. Большой «Кавасаки». Рядом с ним, опершись на сиденье, стояла молодая женщина. Она не видела Сейера — была слишком занята своими ногтями. Возможно, один из них отломился, и теперь она пыталась оценить масштабы несчастья, соскребывая лак другим ногтем. На ней была короткая красная кожаная куртка с массой заклепок; облако светлых волос напомнило ему «дождик», висевший на рождественской елке в его далеком детстве. Внезапно она подняла глаза. Сейер улыбнулся и застегнул куртку. — Добрый день, Сёльви, — сказал он и перешел улицу. * * * Он медленно ехал по направлению к шоссе и пытался расставить мысли по местам. Эскиль Йонас. Трудный ребенок, с которым любила сидеть Анни. Он внезапно умер, пристегнутый к креслу, и никто не мог ему помочь. Он вспомнил свое собственное детство и вздрогнул, подъезжая к повороту на Люннебю и к дому Хальвора. Хальвор Мунтц стоял на кухне и промывал только что сваренные спагетти холодной водой. Он постоянно забывал поесть. Дошло до того, что у него закружилась голова и он чуть не упал в обморок, а от снотворного, которое он принял прошлой ночью, голова его была тяжелой. Вода шумела, поэтому он не услышал, как возле дома остановился автомобиль. Но через некоторое время бабушка хлопнула дверью. Она что-то пробормотала про себя и проплелась по коридору в кроссовках «Найк» с черными полосками. Это выглядело смешно. На скамейке стояли банка с натертым сыром и бутылка кетчупа. Он сразу же вспомнил, что забыл посолить спагетти. Бабушка вздыхала в комнате. — Посмотри, что я нашла в сарае, Хальвор! Раздался удар — что-то упало в коридоре. Он выглянул. — Старый школьный рюкзак, — сказала она. — С учебниками. Забавно видеть старые учебники, я не знала, что ты сохранил их. Хальвор сделал два шага и остановился как вкопанный. На застежке рюкзака висела открывалка для газировки с рекламой колы. — Это рюкзак Анни, — прошептал он. Авторучка протекла синим сквозь кожу и оставила маленькие пятна на дне кармана. — Она его здесь забыла? — Да, — быстро ответил он. — Я пока возьму его к себе, потом отвезу Эдди. Бабушка посмотрела на внука, и на ее морщинистом лице проступил страх. Внезапно в полутемном коридоре возникла знакомая фигура. Хальвор почувствовал, как сердце падает в пятки, он остолбенел и стоял, как вмерзший в пол, с рюкзаком, раскачивающимся на одной лямке. |