Онлайн книга «Ячейка 21»
|
– Много народу «пальчики» оставило? – Двое. Руки маленькие. Две правые, две левые. Почти уверен, что все женские. – Две женщины? – Очевидно, одна пара ее, – криминалист, которого, кстати, звали Нильс Крантц, кивнул в сторону недвижного тела Лидии Граяускас. Эверт посмотрел на нее, потом на Крантца и на то, что тот держал в руках. – После отдашь мне? – Эверт показал на видеокассету. – Когда закончишь, конечно. – Да. Мне еще надо пару минут. Боеприпасы. Пластит. Видеокассета. Эверт Гренс разглядывал ее истерзанную спину. – Чего же ты хотела на самом деле? Внезапно кто-то его окликнул. Мужской голос раздался из коридора, где-то неподалеку от развороченной двери: – Эверт! – Слушаю. – Пойди-ка сюда. Гренс узнал голос и обрадовался: Людвиг Эрфорс не успевал к ним, но все-таки заглянул. Он стоял рядом с тем, что прежде было человеком: то самое тело, которое она приказала вытащить в коридор, а затем взорвала, чтобы все поняли, насколько серьезны ее намерения. Эрфорс указал на оторванную руку, наклонился и поднял ее: – Посмотри-ка сюда, Эверт. Это мертвец. – Слушай, у меня нет времени на эти игры. – Да ты посмотри. – Какого хрена?! Я слышал, как тело разорвало на куски. Понятное дело, теперь он мертвец! – Он и был мертвецом. Еще до того, как его взорвали. И лежал тут уже с неделю, не меньше! Эверт протянул руку и пощупал то, что Эрфорс вертел у него под носом. Оторванная рука была значительно холоднее, чем он ожидал. Он снова почувствовал, что его обвели вокруг пальца. Но почему – этого он никак не мог взять в толк. – Да ты только посмотри, Эверт: крови ни капли. Зато какой запах! Чувствуешь? Понюхай! – Да. – Ну, на что похоже? – Едкий какой-то… вроде на горький миндаль, – попытался он описать запах. – Формалин. Его впрыскивают в мертвое тело, чтобы оно дольше хранилось. – Формалин? – Она взорвала мертвеца. И выстрелила еще в одного. Заложники остались целы, а? Неглупая тетка. Только этот студент-медик, Ларсон, который напал на нее, – того она действительно подстрелила. Эрфорс еще секунду подержал руку, в которой уже неделю не было жизни, и осторожно положил ее обратно на пол. Эверт прошелся по коридору среди разбросанных кусков тела: никакой крови и все тот же запах. Она взорвала труп. Она не стала убивать заложников. Значит… она хотела заполучить только одного. Бенгта. Вот чего она хотела на самом деле. Он вернулся в морг, к мертвому голому Бенгту и женщине, которая лежала рядом с ним в слишком большом больничном халате. Молчишь? Бенгт! Скажи что-нибудь! Он чуть не поскользнулся на крови, которая натекла из ее виска. Так значит, она его хотела заполучить. Чертова шлюха! Я ничего не понимаю. Он не услышал, как сзади к нему приблизился Нильс со словами «Вот кассета, бери», протягивая ему запечатанный пакет. Нильс постучал по его плечу и повторил: – Пленка, Эверт. Ты просил. Эверт Гренс обернулся: – А, ну да, ну да. Спасибо. Что-нибудь еще нашли? – Да нет. Как я и говорил, держали ее в руках двое, обе женщины. Граяускас и еще кто-то. – И она лежала вместе с боеприпасами? – Точно. В пакете из-под продуктов. Крантц повернулся и пошел работать дальше, но Гренс его окликнул: – А тебе обратно ее отдать? – Нет. Занеси в протокол и отправь в местный угрозыск. Гренс увидел, как Нильс зашел в какое-то складское помещение и принялся осторожно снимать руками в белых перчатках колбаски бежевой массы, которые она налепила по краю двери. – Эверт! Свен Сундквист сидел возле настенного телефона, который они сначала переключили только на входящие звонки, а потом снова подключили исходящие. Гренс закрыл глаза и попытался представить себе девушку, которая сидела там, направив пистолет на заложников, угрожая и ничего не требуя. Исхудавшая, избитая, с рукой в гипсе, она заставила их оцепить чуть ли не половину самой крупной больницы Швеции, и каждый полицейский и каждый журналист сломя голову несся сюда. Несколько часов эта шлюха вертела таким же количеством людей, какое она перетрахала за всю свою карьеру. – Эверт! – Да? – Вдова. Эверт Гренс снова услышал голос Бенгта, он шел откуда-то издалека. Разговор, который состоялся у них совсем недавно. Когда его единственный друг, тот, с которым у него так много связано, был еще жив. Он стоял в одних трусах в этом чертовом коридоре и просил Эверта в случае чего поговорить с Леной. «Если что-то случится, – так он сказал, – если что-то случится, я хочу, чтобы именно ты сказал Лене». Он как будто знал заранее. Как будто предчувствовал, что произойдет там, в морге. – Что ты имеешь в виду? Сундквист пожал плечами: – Ну… Ты с ней знаком. Тебе к ней и ехать. Он посмотрел на них так, как будто только что увидел. Два белых тела лежали рядом, почти симметрично, у каждого рука на животе, ноги прямые, ступни слегка развернуты. Именно я должен говорить с Леной. Скажи же что-нибудь! Именно мне к ней ехать. Именно я остался жив. Умер! Тебя больше нет. Ты умер! Гренс знал, что и так уже заставил их ждать. Необходимо было провести криминалистическое освидетельствование Ланга, и с каждой упущенной минутой стремительно таяли шансы найти что-то стоящее на его одежде и теле: капли крови или следы ДНК Хильдинга Ольдеуса. Он настоял на своем присутствии – хотел видеть, как посадят человека, которого он так ненавидел. Поэтому попросил разрешения на спецсигнал. Машина с синим проблесковым маячком выехала с территории Южной больницы и помчалась мимо Хорнстюлль, Вэстербру, площади Фридхем. Бергсгатан [16] была пуста, он поблагодарил водителя и, войдя внутрь, поднялся на лифте на этаж КПЗ. Медицинское отделение находилось в конце коридора. Эверт Гренс поспешил мимо ряда массивных железных дверей, ведущих в тесные камеры. Эхо его прихрамывающих шагов разносилось между уродливых, тускло освещенных стен. |