Онлайн книга «Седое золото»
|
Полковник не ограничился простым рукопожатием, полез к Нику с объятиями, изобразив на лице радостную улыбку. — Дорогой товарищ Иванов, рад вас видеть! Я вас именно таким себе и представлял, мне в Москве о вас так и докладывали! Нам с вами надо срочно на аэродром, через два часа вылетаем, пока погода не испортилась! Прощайтесь со своими товарищами и поехали! — Он махнул рукой в сторону серой эмки. — Извините, полковник, — устало вздохнул Ник, которого немного укачало за время плавания, — но эти люди летят со мной. — Вы что, старший лейтенант, белены объелись? — опешил полковник от такой наглости. — У меня приказ — доставить на Большую Землю только вас! Другие бойцы «Азимута», без сомнения, получат внеочередные звания, награды. А пока они поступают в распоряжение майора Петренко. Вам всё ясно? Это приказ. Ник обернулся, посмотрел на своих друзей. Вот Гешка Банкин, изображающий из себя беззаботного весельчака-философа. Лица обнявшихся Лёхи и Айны невозмутимы, только лёгкая грустинка угадывалась в глазах. А у Зины откровенно дрожали губы, по щеке уже ползла первая слезинка. Вот эту слезинку Ник простить полковнику уже не смог и для начала спокойно спросил: — Полковник, вы знаете, что этот знак обозначает? — ткнул указательным пальцем в значок с профилем Сталина, закреплённый на своей груди. Полковник пренебрежительно махнул рукой: — Бросьте, ко мне это не относится. Я полковник НКВД, что, как минимум, соответствует армейскому званию комдива. И вообще, все полномочия группы «Азимут» распространяются только на данную территорию, а я приписан к Московскому ВО. — А сейчас вы где находитесь? Ведь не в Москве? — Ну и что из этого? Ник несильно ударил полковника по лицу, даже не ударил, так — ткнул просто. Ну, надоел ему этот самодовольный сытый тип, до чёртиков — достал! Полковник, одной рукой зажав кровоточащий нос, другой принялся судорожно расстёгивать кобуру. — Расстреляю, мразь! Всех — расстреляю! И сучек этих подзаборных… Тут Ник психанул уже по-настоящему: сбил полковника с ног и принялся молотить руками и ногами, безостановочно, ничего не видя перед собой. — Никит, остановись! Остановись! — повисла у него на плечах Зина. Ник отошёл в сторону, дрожащими руками взял уже прикуренную беломорину, любезно протянутую Лёхой, затянулся несколько раз. — Майор Петренко! — позвал. — Я! — Этот красноармеец, — показал рукой на ползающего по земле и безостановочно скулящего бывшего полковника, — поступает в ваше распоряжение. Пристройте этого зажравшегося поросёнка к какому-нибудь стоящему делу… У трапа самолёта их встретил вечно улыбающийся Маврикий Слепцов. — Привет, ребятишки! Живы до сих пор? Удивительное дело, право! Даже девицами обрасти успели: и беленькая у них имеется, и чёрненькая! Вот же кобели… — Ты, Мавр, поаккуратнее, — прервал его Лёха. — Не посмотрю, что ты — народный герой, дам пару раз, потом зубы по всей лётной полосе собирать придётся. — Молчу, молчу! — замахал руками Маврикий. — Всё, проходите, любезные мои, в салон, рассаживайтесь, через десять минут взлетаем! А тебе, Никитон, пакет, — И протянул Нику плотный коричневый конверт. Ознакомившись с содержанием инструкции, Ник встал со своего кресла и прошёл в кабину к лётчикам. — Слышь, Мавр, говорят, что лётчики — ребята запасливые. Не найдётся выпить чего? Маврикий с недовольным видом прошёл в хвост самолёта, вернулся с двумя бутылкой коньяка в руках, протянул Нику: — От сердца отрываю! Две — чтобы потом по второму разу не бегать, всё сразу отдаю! — А рюмки там, стаканы? — Ещё чего! — внебрачный сын господа бога даже обиделся. — Не полагается на борту самолёта рюмки-стаканы держать, плохая примета. Кстати, тебя же, Никитон, когда выпьешь — всё на песенки тянет? Вон под тем сиденьем — гитара валяется… Бутылка с коньяком пошла по кругу. Даже Айна, испуганная и дрожащая от ощущения полёта, глотнула пару раз. — Сообщаю вам, дорогие мои товарищи, о нашей дальнейшей судьбе, — начал Ник. — Сейчас, в соответствии с полученной инструкцией, мы следуем в славный город Ленинград, для обучения в специальной Разведшколе НКВД. Наш новый куратор — Иван Георгиевич Бессонов. Всем присвоены очередные воинские звания, по прилёту даже разные награды должны будут вручить. Так что — ура, товарищи! — Ура! Ура! Ура! Ровно гудели моторы самолёта, коньяк закончился, клонило в сон. — А что, командир, давай-ка, сбацай нам финальную песенку, — Банкин протянул Нику обшарпанную гитару. — Такую, чтобы по делу была… Ник взял несколько пробных аккордов, откашлялся: Победа однажды отважно Нас посетила привычно. И трубадуры важно Оповестили мир: Мол, нынче у нас всё отлично, Вокруг спокойно и благостно, Без этих дурацких выстрелов, И без звона рапир. Не будет уже как прежде! Походы и битвы в прошлом! Давно разбежались лошади, Затупились клинки… И прекрасные женщины, В белых как снег одеждах, Осыпают героев цветами С ног и до головы. Что ж приуныли, братцы? Слава и деньги — в тягость? Женские ласки — не в радость? И тоска на душе? Лишь желанье подраться Вместе с нами осталось, Никуда не девалось, Даже неважно — с кем…. Может, уедем отсюда? В те края, где сраженья, Где бои и походы, Да зелёный прибой… А победа — она лишь тёща, Совсем, причём, нелюбимая: Погостили, любезная? И быстро — домой… А Победа — она лишь тёща, Совсем, причём, нелюбимая: Погостили, любезная? И быстро — домой… Победа однажды отважно В наши стучится двери. Мы вас не ждали, мамаша! Мы вас не ждали совсем! Видите — двери заперты? Знать, никого нету дома! Вы пока погуляйте По тёплой и нежной росе… Видите — заперты двери? Знать, никого нету дома! Вы пока погуляйте По тёплой и нежной росе….. КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ |