Онлайн книга «Северная война»
|
— Не просыпается он, командир! Что будем делать? — В Брянск повезем! — решил Егор. — Найдем там хорошего доктора, пусть внимательно осмотрит Алексея. А в том, что царевич спит, и нет ничего странного. Наверное, этот жирный англичанин постоянно его поил сонным зельем, чтобы не было лишних хлопот… Сзади послышался громкий стук конских копыт: это давешний офицерик — начальник сторожевого полка у городских рогаток — торопился, в сопровождении троих своих подчиненных, узнать причину пистолетной пальбы. — Что случилось, господин генерал-майор? Стрельба такая, как будто… — Прекратить пустые слова! — прервал поручика Егор и поинтересовался: — Есть ли в вашем Брянске доктор толковый, желательно, чтобы из иноземцев? — Так точно, есть! Йохан Шмидт — по прозванию. Его дом стоит рядом с домом нашего воеводы, Тита Кузьмича… — Отставить словоблудие! Слушай, поручик, мой приказ! Сейчас скачешь — со всех ног лошадиных — к своему Титу Кузьмичу и докладываешь: что я прибываю в ваш убогий и занюханный городок. А со мной, — указал перстом на спящего мальчишку, — сам царевич Алексей, сын нашего государя, Петра Алексеевича! Выкрасть его хотели вороги богопротивные, да мы вот — отстояли… Пусть воевода нам определит лучшие палаты для постоя. А этот доктор Шмидт должен незамедлительно явиться в эти палаты, чтобы царевича осмотреть и лечить его — со всем прилежанием. Все ясно? Э, постой, молодчик! Пусть твои солдатики похоронят где-нибудь тела убитых злодеев… Да, по поводу похищенного царевича: кроме воеводы, никому не говори про то! И сам после забудь, как будто ничего и не слышал… Доктор Йохан Шмидт — классический пожилой немец, задумчиво сдвинул свои седые и кустистые брови, после чего совершенно нелогично улыбнулся и радостно объявил: — Совершенно ничего страшного! Часа через два — два с половиной проснется ваш мальчик. Лекарства? Полноте, господин! Лучшее лекарство в данном случае: парное коровье молоко. Да и парное козье — тоже очень хорошо! Но мой долгий опыт говорит следующее: такие маленькие мальчики часто бывают очень капризными. Для них парное молоко — даже хуже чеснока! Вот здесь намечается трудность… — Ничего, герр Шмидт! — успокоил врача Егор. — Этот мальчик — очень разумный. Он будет, честью в том клянусь, пить парное молоко без всяких споров и глупого недовольства. Здесь Егор не ошибся: придя в себя, царевич молча выслушал все рекомендации и непреклонно велел — слабым, но одновременно и властным, голосом: — Один кувшин коровьего молока, второй — козьего! Немедленно подать! Мальчишка по-честному, давясь и тяжело вздыхая, с редкими перерывами, минут пятнадцать дисциплинированно поглощал — по очереди — оба вида молока. Потом, умоляюще глядя на Егора, робко предположил: — Дядя Саша, может, хватит пока? Я отдохну немного, и — по новой… А? — Конечно же, отдохни, родной! — умилился Егор. — Отдохни — сколько пожелаешь! — Попросил негромко: — А пока расскажи — как оно все было. — Как было? Ты же, наверное, дядя Саша, и сам все знаешь… Иначе — как бы вы меня нашли? Дядя Яков Брюс пообещал, что покажет мне ночное звездное небо — через трубу хитрую, иноземную… Ну, как через подзорную, только через другую, особенную. Он не велел никому говорить об этом, мол, тайна… Я пришел. Мы с ним вышли за ворота постоялого двора. Потом — тряпка на лице, запах незнакомый, противный… Ничего не помню больше. Все остальное — как в тумане сиреневом: просыпался, что-то ел, пил, снова — засыпал… — Все уже хорошо, ничего не бойся! — заверил царевича Волков. Егор отозвал в сторону Апраксина, приказал, радостно улыбаясь: — Давай, брат Никита, немедленно скачи в Преображенское! Вот тебе царская грамота подорожная, скачи, не жалея лошадей. Доложи все — как есть — Петру Алексеевичу. Гони, родной, гони… Да, нашел ты что-нибудь полезное или, там, просто интересное в карманах мертвого англичанина? — Вот, Александр Данилович, возьмите! — протянул Апраксин короткую золотую цепочку, на которой была подвешена золотая же квадратная пластина. — Эту штуку покойник носил вместо креста. Егор внимательно осмотрел пластину: в ее центре был искусно выгравирован широко распахнутый человеческий глаз. «Масон, понятное дело! — криво усмехнулся внутренний голос. — Хотя, может быть, дело совсем и не в этом, а в том, что похититель царевича — англичанин?» Алексей, помогая себе локтями, с трудом приподнялся над подушкой, улыбнулся приветливо: — Здравствуй, Василий! — обеспокоенно завертел головой: — А где же моя любимая тетя Наташа? Почему я не вижу ее? Егор успокаивающе погладил мальчугана по голове: — Мы ее не встречали, Алексей Петрович! Видимо, ехали разными дорогами… — Нет же! — неожиданно заволновался царевич. — Я же помню: как-то утром, когда вороги мой сундук затащили в карету, нас догнали драгуны. Остановили, тети-Наташин голос помню. Она этого пухлого англичанина все выспрашивала: не видел ли он меня. Хотел я тогда закричать, да сил никаких не было, язык совсем не слушался… Где же она? Куда подевалась? — Воеводу ко мне, быстро! — велел в приоткрытую дверь Егор. — Немедленно! В помещение, пыхтя и тяжело вздыхая, протиснулся Тит Кузьмич — мужчина низенький и дородный безо всякой меры, залебезил испуганно, демонстрируя всем свой очень сильно щербатый рот: — Звали, господин генерал-майор? Так вот он я, прибыл… — Царевна Наталья Алексеевна, сестра нашего государя, не проезжала ли — в дни ближайшие — через Брянск? — Проезжала, конечно, проезжала! — промокая рукавом кафтана пот со своего лба, печально сообщил боярин, после чего вдруг замялся… — Продолжай, воевода! — повысил голос Егор. — Докладывай! — Так мы-то что? Мы — завсегда, со всей нашей радостью… Да вот царевна — вдруг решили разгневаться, тяжелым подсвечником — мне в зубы изволили, — пальцем показал на дырки в своем рту. — Где царевна? Где она, пес жирный? Отвечай! — огнедышащим шотландским драконом (Брюс как-то рассказывал — по сильной пьянке — об этих загадочных существах) взревел Волков: — Говори, пока тебе не выбили последние зубы… — Зубы мои зубы! — жалобно захныкал воевода. — Царевна грозилась, когда поедет назад, выбить все — совсем без остатка. Вот вы — теперь… Вы-то ладно еще. А вот Наталья Алексеевна-то точно — лишит меня жизни! С ней не забалуешь… Василий Волков, покраснев от удовольствия, широко и дурашливо улыбаясь, с гордостью покосился на Егора, браво подмигнул, мол: «Вот она какая — королева моего сердца!» — На Киев отъехала царевна! — оповестил воевода. — Вчера еще, вместе со своими драгунами. Грозна, ох, грозна… — Командир! Александр Данилович! — взвился с места Василий, подергивая от нетерпения кончиками своих ухоженных усов. — Позволь мне… |