Онлайн книга «Барраяр»
|
Ей чуть ли не впервые удалось поразить Ботари. Он наморщил лоб. – Только бетанцам могло прийти в голову требовать университетский диплом, чтобы… Их нанимают и женщины? – Конечно. И пары. У нас больше ценится момент обучения. Сержант покачал головой, потом искоса посмотрел на Корделию. – Моя мать была шлюха. Его тон был на удивление бесстрастным. Он замолчал, видимо, ожидая ее реакции. – Я… почти догадалась. – Не знаю, почему она не сделала аборт, когда забеременела. Может, подумала о старости. Она, бывало, продавала меня своим клиентам. Корделия задохнулась. – Ну… ну вот этого в Колонии Бета не допустили бы. – Я мало что помню. В двенадцать лет, когда подрос и набрался достаточно сил, чтобы поколотить очередного клиента, я удрал из дома. До шестнадцати околачивался в шайках, потом накинул себе два года и записался на военную службу. Вот тогда-то я отсюда и выбрался. Он щелкнул пальцами, демонстрируя, насколько быстрым и легким было его избавление. – По сравнению с такой жизнью армия должна была показаться вам раем. – Пока я не встретил Форратьера. – Ботари обвел коридор невидящим взглядом. – Да, в те времена здесь народу было побольше. Сейчас этот дом кажется вымершим. – Он говорил задумчиво. – Большую часть своей жизни я очень плохо помню. Словно я весь… в заплатах. Но есть вещи, которые я хотел бы забыть – и не могу. Корделия не собиралась расспрашивать его, она только хмыкнула, давая понять, что слушает. – Не знаю, кто был мой отец. А на Барраяре быть ублюдком почти так же плохо, как мутантом. – У вас слово «ублюдок» используется как отрицательная характеристика личности, а на Бете это просто бессмысленное ругательство. Никому и в голову не придет назвать так нелицензированного ребенка. «Почему он мне все это рассказывает? Что ему от меня нужно? Вначале он говорил как будто через силу – а теперь у него почти умиротворенный вид. Что именно из сказанного мною успокоило его?» Корделия вздохнула. К ее глубокому облегчению, вернулся Куделка, неся настоящие бутерброды – хлеб с сыром – и пиво в бутылках. Корделия была рада пиву: она не решилась бы отведать здешней воды. С наслаждением сделав глоток, она сказала: – Ку, нам придется изменить стратегию. Лейтенант неловко уселся рядом. – Да? – Совершенно ясно, что мы не можем взять с собой леди Форпатрил и младенца. И оставлять ее здесь тоже нельзя. Охранка Фордариана получила от нас в подарок пять трупов и сожженную машину. Они все здесь обыщут. Но еще какое-то время они будут искать беременную женщину, а это дает нам небольшую передышку. Как бы то ни было, нам надо разделиться. – Вы поедете с ней, миледи? Она покачала головой. – Я должна идти во дворец. Хотя бы потому, что только я могу сказать: «Задуманное неосуществимо, пора уходить». Мне не обойтись без Дру и Ботари. – «И, как ни странно, Ботари нужна я». – Значит, остаешься ты. Он обиженно поджал губы: – Что ж, по крайней мере не буду все время вас задерживать. – Я выбираю тебя не как наименее нужного, – резко возразила она. – Благодаря твоей сообразительности мы проникли в Форбарр-Султан. Я считаю, что из всех нас только ты сумеешь в одиночку вывезти отсюда леди Форпатрил. На тебя вся наша надежда. – Но получается, что вы идете навстречу опасности, а я от нее бегу. – Опасное заблуждение. Подумай сам. Если люди Фордариана снова поймают ее, пощады не будет ни ей, ни тебе, ни ребенку. Слово «безопасность» здесь неуместно. Есть только крайняя необходимость, логика и способность не терять голову. Он вздохнул: – Я попробую, миледи. – «Пробовать» нельзя. Падма Форпатрил «попробовал». Изволь справиться, Ку. Он медленно кивнул: – Слушаюсь, миледи. Ботари ушел разыскивать новый костюм для Куделки – бедняк, молодой муж и новоиспеченный отец. – Клиенты всегда что-нибудь да оставляют, – заметил он. Корделия гадала, во что Ботари нарядит леди Форпатрил. Ку понес еду Элис и Друшикко. Вернулся он ужасно подавленный и снова примостился рядом с Корделией. Спустя некоторое время он сказал: – Теперь-то я понимаю, почему Дру так тревожилась, не забеременела ли она. – Понимаешь? – После того как я увидел, через что прошла леди Форпатрил, собственные неприятности кажутся мне ужасно мелкими. Господи, ей ведь было так больно! – Угу. Но боль длится всего один день. – Она потерла шрам на животе. – В крайнем случае несколько дней. Думаю, тревога Дру объяснялась совсем не боязнью боли. – А чем же тогда? – Это… вмешательство трансцендентного. Сотворение жизни. Я думала об этом, когда вынашивала Майлза. «Этим я приношу в мир смерть». Рождение и смерть, а между ними вся боль и свобода выбора. Я не понимала некоторых мистических символов Востока вроде Смерти-матери, Кали, пока до меня не дошло, что в них нет никакой мистики – в них только реальность. «Случайность» в сексе по-барраярски может запустить причинно-следственную цепочку, которая протянется до конца времен. Наши дети меняют нас… появляются они на свет или нет. Пусть даже на этот раз ребенок оказался воображаемым, Дру коснулась эта перемена. А тебя разве нет? Он озадаченно покачал головой: – Я об этом не думал. Я просто хотел быть нормальным. Как другие мужчины. – По-моему, твои инстинкты сработали правильно. Но одних инстинктов недостаточно. Ты не мог бы ради разнообразия заставить свои инстинкты и разум работать вместе, а не порознь? Он хмыкнул. – Не знаю. Не знаю… как теперь с ней говорить. Я же извинился, сказал, что мне стыдно. – У вас так и не наладились отношения, да? Куделка горестно кивнул. – А знаешь, что меня больше всего мучило, пока мы сюда ехали? – спросила Корделия. – Нет… – Я не смогла попрощаться с Эйрелом. Если… если со мной что-то случится – или, если на то пошло, с ним, – между нами останется что-то незавершенное, и это не даст мне покоя. И будет уже невозможно это исправить. – М-м. – Куделка погрузился в размышления, как-то сразу сникнув. Корделия задумалась. – А не попробовать ли что-нибудь еще, кроме извинений? Ну, например, спросить: «Как ты себя чувствуешь? У тебя все в порядке? Тебе помочь? Я люблю тебя». Классические фразы. Знаешь, я только сейчас заметила, что все это в основном вопросы. Они показывают, что ты хочешь начать разговор, понимаешь? |