Онлайн книга «Северная Пальмира»
|
Постум фыркнул. Ну испугался, как не испугаться. Сердце будто лопнуло, как гнилая груша. Ведь он мог запросто шею сломать. Ну его к воронам – этот страх! Вот так, ясно? – Тут есть где-нибудь обсушиться? – спросил незнакомец. – Признаться, я так замёрз. Староват я для таких прогулок. – Там дальше есть таверна. – Проводишь меня? Постум согласился. Почему бы и нет? Ведь этот человек спас ему жизнь. Постум подошёл к Красавчику, погладил по морде. Тот коснулся лица мягким влажным храпом. Извинялся. Ну и лады. Прощаю! Император вскочил в седло. Уже неторопливо кони пошли мелкой рысью сквозь дождь. Таверну путники увидели, подъехав почти вплотную. На воде появились две жёлтые кляксы. А потом сразу выступили стена и навес. Какой-то парень в блестящей накидке, проклиная Орка и сгибаясь в три погибели, схватил коней под уздцы и повёл на конюшню. Возле каждой таверны теперь построена конюшня по приказу Бенита. А Постум и его спутники вошли внутрь. Вода с них текла потоком. И хозяйка, полная розовощёкая женщина с чёрными косами, уложенными вокруг головы, озабоченно всплеснула руками и повела гостей к очагу. Постум даже не помнил, как очутился в старом продавленном кресле, раздетый догола и закутанный в толстое шерстяное одеяло. Шерсть приятно покусывала тело. Он протянул ноги к огню, почувствовал блаженное тепло. – Как хорошо, – прошептал. Только что лил дождь и холод пробирал до костей. И вдруг чудо: огонь, кресло и хозяйка протягивает ему чашу с горячим пряным вином. – Он же ещё ребёнок, – заметил его спаситель, усаживаясь у огня. – Хочешь, чтобы твой сын заболел воспалением лёгких? – спросила женщина. «Твой сын»! Мальчик улыбнулся. Он, Постум, чей-то сын. Понарошку, конечно, но все равно здорово звучит: «Твой сын». Август не стал опровергать это ошибочное «твой сын». И его спутник и спаситель тоже не стал отказываться от навязанного родства. – Хорошо, пусть пьёт. – Странный у незнакомца был голос – будто не живой, а какой-то металлический. Постуму поначалу казалось, что это от дождя. Но и теперь в помещении его спаситель говорил точно так же. Постум подался вперёд, пытаясь разглядеть незнакомца. Заметил резкие складки вокруг рта и седые коротко остриженные волосы. Незнакомец погрузился в кресло, закутавшись в одеяло, красноватый треугольный блик от огня лёг на острую скулу. – Ты знаешь, кто я? – спросил Постум и, не дожидаясь ответа, сказал: – Я – Август. Император Рима. И ты спас мне жизнь. Незнакомец не ответил. Вернее, сначала он хотел что-то сказать, но потом передумал. – Здорово мы промчались, правда? – спросил Постум. – Я и драться умею. Я здорово дерусь на мечах. Ему хотелось доказать незнакомцу, что он лучше всех. Он и сам не знал, почему это делает. Постум сделал несколько больших глотков, блаженное тепло растеклось по телу, ноги вдруг сделались чужими. Постум едва не уронил чашу. Незнакомец подхватил её и поставил на деревянный стол. Голова Постума качнулась и сама упала на грудь. При этом Постуму не хотелось спать, хотя глаза его стали слипаться. Тогда незнакомец наклонился над ним и погладил по голове. – Мой мальчик, – прошептал незнакомец. Игра продолжалась. Что должен отвечать Постум? Тоже играть? Но ведь это сон. Он спит и во сне играет роль сына, а незнакомец – роль отца. Во сне не страшно и не стыдно, во сне можно все. – Ты наконец приехал? – Ты узнал меня? – Как я мог тебя не узнать? Мы теперь все время будем вместе, да? – Конечно. Постум вздрогнул всем телом и проснулся. Незнакомец сидел в своём кресле и смотрел на него. – Я долго спал? – спросил он, озираясь. – Часа два. – А что делал ты? – Смотрел на тебя. – Постуму показалось, что голос незнакомца дрогнул. Так это все-таки он? Неужели? – У тебя есть дети? Сын есть? – выдавил Постум. – Есть. Двое. Два сына. – Два, – эхом отозвался Постум. – И кого любишь больше? Незнакомец молчал: после какого-то необыкновенно дружеского настроя, симпатии, почти единства – вдруг обрыв, пустота. Неужели то, чего Постум больше всего боялся? Неужели он испытывает к нему неприязнь? Нет, нет, такого быть не может. – Младшего, – сказал Постум уверенно и рассмеялся коротко и зло. – Младших всегда любят больше. – Это не так, – сказал незнакомец. – Я люблю обоих. – Враньё, – фыркнул Постум, и незнакомец почему-то не стал с ним спорить, только спросил: – А кого любишь ты? – Никого. Я никого не люблю. – Так нельзя. – Почему? Сам посуди – нельзя же любить Бенита. Он – точь-в-точь лисица из Эзоповой басни: та забралась в дупло, сожрала мясо и хлеб, оставленные пастухами, и так растолстела, что не могла выбраться. А Бенит забрался в дупло и жрёт непрерывно. И все толстеет, толстеет. И либо сам лопнет от обжорства, либо дерево расколется. Постум давно придумал это сравнение, сколько раз мечтал: расскажет, и он оценит. – Тебе тяжело жить под властью Бенита, – сказал он. — Прости. – Нет, уже не тяжело. – Постум врал, но эта ложь доставила ему удовольствие. – Бенит любит меня. И я приспособился. Мы с ним родственные души. – Против воли в его голосе проскользнули Бенитовы интонации. И незнакомец, явно их различив, вздрогнул. – Приготовь нам две комнаты, – обратился незнакомец к хозяйке. – Уже поздно, а по такому дождю никуда не поедешь. Мы хотим спать. – Я не хочу! – дерзко объявил Постум. – Совсем не хочу! – А чего ты хочешь? – В «разбойники» играть! – Хорошо, у тебя есть «разбойники»? – обратился незнакомец к хозяйке. – Конечно есть. Та принесла стеклянные, изрядно пооббитые и потрескавшиеся кругляки. Обычные «разбойники» из придорожной гостиницы. – Обожаю эту игру, – признался Постум. – А ты? – Я вообще люблю игры. Любые. Особенно те, где надо драться. – Что-то дерзкое, насмешливое мелькнуло в глазах незнакомца. Постум подался вперёд и прижался к нему. – Я тоже люблю такие игры, – признался он и потёрся щекой о его шерстяную тунику. – Давай не будем сегодня спать ночью, а будем играть в разные игры. Во все-все, какие только знаем. Постум думал, что он откажется. Начнёт разыгрывать взрослого, твердить про дисциплину. А он сказал: – Хорошо, – и по-мальчишески обрадовался. Постум никогда не думал, что он такой. |