Книга Свидетели времени, страница 51 – Чарлз Тодд

— Совсем нет. Но уверен, вы справились бы и без меня.

Она вздернула подбородок:

— О, конечно. Но, видите ли, Питер Гендерсон плохо себя почувствовал и отдыхал на одной из скамей у алтаря, накрытый одеялом, которое здесь специально для него держит викарий. Я не хотела, чтобы Эдвин Седжвик подумал… — Она порозовела.

Ратлидж улыбнулся, и глаза его весело засветились.

— Понимаю. Могу я что-то сделать для Гендерсона?

— Если подвезете меня к доктору Стивенсону, буду благодарна. Может быть, тот даст ему что-нибудь болеутоляющее. Питер почти не ест, несмотря на наши старания, и это, вероятно, причина его головной боли.

— Я вас отвезу и привезу обратно.

— Нет, прошу вас. Не надо. Питер иногда ищет в церкви пристанища, особенно когда сыро и холодно. Он часто видит меня там, и это его не беспокоит. Но, увидев вас…

— Поступайте как вам угодно.

Они пошли вместе к машине, и она сказала вдруг:

— Вы ведь не верите, что Мэтью Уолш убил отца Джеймса, не так ли?

Он внимательно посмотрел на нее:

— Почему вы вдруг подумали об этом?

— Женская интуиция, если хотите. И еще я заметила, как вы задаете вопросы. Как будто ждете какой-то оплошности, ошибки, подкарауливая неверный шаг, так и кружитесь над своей жертвой. И у меня предчувствие, что, выждав момент, вы вцепитесь в нее мертвой хваткой.

Противоположная точка зрения от мнения о нем Хэмиша.

Ратлиджу почему-то стало стыдно.

Каким образом кто-то посторонний мог догадаться о шрамах на его душе, о том, что он испытывает постоянное давление, сомневаясь в собственных решениях?

Открывая дверцу для мисс Трент, он вспомнил, что упустил момент спросить ее о фотографии.

Он подождал, пока она, поблагодарив его еще раз на прощание, скроется за дверью приемной доктора.

И поехал к гостинице, пристроившись за молочным фургоном, но где-то посередине Уотер-стрит вдруг заметил Блевинса, который шагал в том же направлении.

Блевинс обернулся на шум машины и, узнав Ратлиджа, сердито сказал:

— Вас трудно найти, когда вы нужны.

— Я опять был у миссис Уайнер.

Сзади подъехала телега зеленщика, и лошадь всхрапнула от неприятного запаха выхлопа. Блевинс сказал:

— Не загораживайте движение. Встретимся на набережной.

Ратлидж кивнул, и, поставив автомобиль у гостиницы, пошел к Блевинсу на набережную, где тот стоял, глядя на воду. Прилив колыхал ряску, и в протоку прибывала вода, расширяя ее. Солнечные блики играли на поверхности. У Блевинса были сердито подняты плечи.

— Что случилось?

Блевинс огляделся вокруг, убеждаясь, что никто их не слышит.

— Водите компанию с высшим обществом? — В его голосе скрывалась холодная ярость.

— Лорд Седжвик? Он пригласил меня на ланч. Мне самому было любопытно узнать почему.

— Выяснили?

— Нет. То есть не уверен, — ответил Ратлидж искренне.

— Что все это значит?

Ратлидж с трудом сдержался:

— Послушайте, я не знаю этих людей так, как знаете вы. Я же не жил здесь всю свою жизнь. И лишь интуитивно могу догадываться, что скрыто за словами и поступками. Вы никогда не предупреждали меня насчет Седжвика или кого-то другого.

— Но Седжвик назначил за информацию об Уолше вознаграждение. Он сказал вам?

— Какая разница? Он сказал, да. Но разве это его избавляет от подозрений?

Блевинс отвернулся и стал глядеть на болота, его профиль был жестким и решительным.

— Я просил главного констебля поговорить со старшим суперинтендентом в Ярде, его имя Боулс, чтобы он разрешил вам тут остаться. Сейчас я жалею. Кажется, я ошибся.

И вдруг Ратлидж понял причину ярости Блевинса. Его возмущал факт, что приезжий инспектор из Лондона, с хорошими манерами, был допущен в высшее общество, тогда как его не приглашали ни разу.

— Он не сделает вас своим другом, — продолжал Блевинс, — и если вы рассчитываете, что он сможет своими связями помочь вам продвинуться по службе, вы заблуждаетесь. Он нувориш, с деньгами, но не настоящий аристократ.

— Я никогда и не считал его влиятельным аристократом, — холодно ответил Ратлидж, — а что касается моего расчета, то я сам выбираю себе друзей и сам наживаю врагов.

В его словах прозвучал вызов.

Блевинс взглянул на него.

— Ходят слухи, что вы вернулись с войны сломанным человеком и лишь наполовину полноценным полицейским. Ну и прочее.

Ратлидж знал, о чем недоговорил Блевинс. «За вами нужно приглядывать». Эти слова, хоть и остались невысказанными, словно повисли в воздухе между двумя рассерженными мужчинами.

Хэмиш тут же вмешался, но Ратлидж, не слушая его советов, решил сам выиграть это сражение.

— Я вернулся с войны надломленным из-за неоправданных человеческих потерь, — заговорил он глухо. — Это была кровавая баня, мы ничего там не выиграли. Умирали в окопах, не годных даже для свиней. Но я не просил ни у кого снисхождения, и от меня никто его не ждал. Делал свое дело так, как умел, как каждый делал свое, будь то на фронте или в тылу. Никто не вернет мне прошлое, и никто не предложит будущее. Так вот, ваша обида на меня сейчас не имеет отношения ни к войне, ни к моим профессиональным способностям полицейского.

Блевинс долго смотрел на него с удивлением, потом отвернулся.

Кажется, не ожидал, что за вежливостью и хорошими манерами скрывается человек с сильной волей и способностью дать отпор.

— Ладно. Прошу прощения. — Блевинс вздохнул. — Я зашел в тупик, мне надо как можно скорее решить вопрос с Уолшем, времени почти не осталось. Надо привести веские основания под обвинение, чтобы представить парня в суд. Или отпустить его. Мы не можем держать его вечно только из-за подозрения. Но у меня больше ничего нет! — Он повернулся к Ратлиджу. — Это все равно что гоняться за привидением.

— Вы ему сказали о смерти Айрис Кеннет?

— Нет. Я понял, что не могу выносить даже одного его вида. Как он сидит и ухмыляется мне в лицо. Как проклятая горгулья! Один из моих констеблей клянется, что с удовольствием бы его придушил, только бы получить признание. — Кривая улыбка появилась на его губах. — Этот констебль в два раза меньше Уолша!

— Позвольте, я сообщу ему новость.

Блевинс немного подумал над предложением.

— Ладно. Поговорите с ним. Все равно ничего не работает, и попытка не пытка.

Они молча дошли до участка. Там Блевинс дал Ратлиджу ключ от камеры и указал в сторону подвала.

Уолш сидел на койке с как будто приклеенной улыбкой. Выражение изменилось, когда он увидел, что это не Блевинс или кто-то из его констеблей. На лице его промелькнула тень озабоченности.