Онлайн книга «Водопад»
|
– Чаще всего – да. Вы… – Голос ее дрогнул. – Вы что-то нашли? – Да, но совсем не то, о чем вы подумали. – Вы выкопали… останки? – Совсем нет. – Тогда что же? – истерически выкрикнула она. – К сожалению, мисс Колхаун, я не могу… Она положила трубку. Несколько мгновений Ребус смотрел на аппарат, потом сделал то же самое и отправился в туалет. Там он несколько раз плеснул себе в лицо холодной водой. Под глазами у него были темные мешки, веки припухли. Вчера вечером, после посещения Хирургического общества, он опять отправился в Портобелло и припарковался перед домом Джин, но свет в ее окнах уже не горел. Отворив дверцу машины, Ребус задумался. Что он ей скажет? И что ему от нее нужно?… Ребус как можно тише закрыл дверцу и некоторое время сидел в машине, выключив двигатель и фары и слушая композицию Джимми Хендрикса «Поздний огонек в окне». Когда утром Ребус приехал в участок, у стола его ждал один из гражданских служащих полиции с картонной коробкой для документов в руках. Открыв крышку, Ребус заглянул внутрь. Коробка оказалась наполовину пустой. Вытащив лежавшую сверху папку, он прочел отпечатанную на машинке наклейку: «Пола Дженнифер Джиринг (урожденная Матьесон. Род. – 10 апреля 1950 г. Ум. – 6 июля 1977 г.)». Это было досье утопленницы из Нэрна. Ребус сел, придвинул стул поближе к столу и начал читать. Минут через двадцать, когда он делал в большом линованном блокноте вторую запись, появилась Эллен Уайли. – Прошу прощения за опоздание, – сказала она, снимая куртку. – Видно, наши понятия о том, когда на самом деле начинается рабочий день, расходятся, – ответил Ребус. Эллен вспомнила свои вчерашние слова и покраснела, но, поглядев на Ребуса, увидела на его лице улыбку. – Что это у тебя? – спросила она. – Наши друзья на севере сработали оперативно, – сказал он. – Это по Джиринг? Ребус кивнул. – Ей было двадцать семь. Замуж вышла в двадцать три, муж работал на нефтедобывающей платформе в Северном море. Очаровательный домик в пригороде, детей нет. Подрабатывала в газетном киоске, скорее всего, просто от скуки, а не ради заработка. Наверное, ей нравилось общаться с людьми… Эллен Уайли остановилась напротив его стола. – Версия о насилии исключена? Ребус постучал пальцем по своим записям. – Никто так и не смог удовлетворительно объяснить происшедшее. Депрессией она не страдала. К сожалению, следствию так и не удалось установить, в каком месте побережья она вошла в воду. – Отчет судмедэкспертизы? – Вот он, подшит к делу. Будь добра, позвони профессору Девлину и спроси, когда он сможет уделить нам пару часов своего драгоценного времени. – Профессору Девлину? – Именно с ним я случайно столкнулся, когда вчера днем вышел на перерыв. Профессор был так любезен, что согласился просмотреть наши отчеты о вскрытиях… – О подлинных обстоятельствах, при которых Дональд Девлин вызвался им помочь, – равно как и том, что Гейтс и Керт ему отказали, – Ребус распространяться не стал. – Его телефон должен быть в деле, – добавил Ребус. – Он живет в одном доме с Филиппой Бальфур. – Я знаю. Ты уже видел утренние газеты? – Нет. Эллен достала из сумочки свежий номер «Пост» и раскрыла на второй странице. Там был опубликован фоторобот человека, которого Дональд Девлин видел перед домом незадолго до исчезновения Филиппы. – Да, это может быть кто угодно… – Ребус вздохнул. Эллен кивнула. У мужчины на рисунке были короткие темные волосы, прямой нос, прищуренные глаза и тонкие губы. – Похоже, мы в тупике, – заметила она. Ребус кивнул. Передать прессе фоторобот столь общего плана и в самом деле можно было только от отчаяния. – Давай звони Девлину, – сказал он. – Слушаюсь, сэр! Забрав у Ребуса газету, Эллен уселась за свободный стол и слегка тряхнула головой, словно приводя в порядок мысли. Затем она взялась за телефон, готовясь сделать первый за сегодняшний день звонок. Ребус вернулся к чтению своих бумаг, но занимался этим только до тех пор, пока ему не бросилась в глаза фамилия офицера полиции, расследовавшего нэрнское дело. Это был инспектор Уотсон. Фермер Уотсон. – Извините за беспокойство, сэр, но мне… Широко улыбаясь, Фермер Уотсон хлопнул Ребуса по спине. – Ты больше не должен говорить мне «сэр», Джон. – Уотсон жестом пригласил Ребуса войти. Дом Уотсона стоял на южном берегу обводного канала и – в полном соответствии с прозвищем своего обладателя – походил на перестроенную ферму. Стены блистали свежей бледно-салатовой краской, мебель пятидесятых и шестидесятых годов держалась молодцом. Стена кухни была разобрана, так что от гостиной ее отделяли теперь только стол-стойка и обеденный стол. Он сверкал. Рабочие поверхности в кухне тоже были тщательно вытерты; на плите не виднелось ни единого пятнышка, а в мойке не громоздилась оставшаяся от завтрака посуда. – Как насчет кофе? – спросил Уотсон. – Я бы выпил чашечку чаю, если вас не затруднит. Уотсон ухмыльнулся. – Признайся, Джон, кофе моего приготовления тебя всегда немного пугал, не так ли? – Ну, под конец у вас стало почти получаться. – Садись пока, я быстро… Но Ребус не стал садиться. Вместо этого он с интересом огляделся по сторонам. У стены стояли две горки с фарфором и безделушками, на стене висели семейные фотографии в рамках. Среди них Ребус узнал несколько снимков, которые до недавнего времени украшали кабинет Фермера в Сент-Леонарде. Палас был недавно вычищен, на зеркале и телевизоре не наблюдалось никаких следов пыли. Высокие французские окна глядели в небольшой сад, упиравшийся в крутой травянистый склон. – Горничная приходила?… – спросил он. Фермер Уотсон снова ухмыльнулся и поставил чайный поднос на стойку. – Мне нравится самому хлопотать по хозяйству, – сказал он. – С тех пор как умерла Арлин, я все делаю сам. Ребус повернулся и снова посмотрел на фотографии на стене. Уотсон и его жена на чьей-то свадьбе, на каком-то тропическом берегу в окружении пальм, с внуками… Почти на всех снимках Фермер улыбался во весь рот. Его жена производила впечатление натуры более сдержанной. Она была на голову ниже своего мужа и весила по крайней мере вдвое меньше. Умерла она несколько лет назад. – Верно, Джон, – сказал Уотсон, перехватив его взгляд. – Я делаю это и в память о ней тоже. Ребус кивнул: неприятие потери. Должно быть, подумал он, платья Арлин все еще висят в шкафу, а украшения – лежат в шкатулке под зеркалом в спальне. |