Книга Дело Варнавинского маньяка, страница 19 – Николай Свечин

— Но это дело здешней полиции.

— Видите ли… Ян Францевич Титус на свой страх и риск занимался поиском маньяка, убившего в Варнавине трех детей.

— Что вы говорите! — опешил Серженко. — Но как он решился на это, он — партикулярное лицо?

— Господин Титус до того, как стать партикулярным лицом, возглавлял нижегородскую сыскную полицию. И жуликов ловить умеет не хуже, чем управлять имением.

— Интересно… А вы, стало быть, желаете довести дело до конца?

— Да. Очевидно, что мой управляющий сделался жертвой именно того человека, которого искал…

— Очень вероятно!

— …Убийца почувствовал опасность и нанес упреждающий удар.

— Значит, господин Титус напал на его след! Он в сознании? Я должен срочно его допросить!

— Я с ним уже говорил об этом. Увы. Ян Францевич в сознании, но ничего нового и важного сообщить не мог. Его вызвали анонимной запиской за казармы ратников, там подкрались и ударили ножом. Кто — он не видел.

— Как жаль! Я рассчитывал на новые улики. Полиция зашла в тупик. А где записка?

— Пропала.

— Снова жаль. И господин Титус совершенно ничего не успел выяснить? Ведь чем-то он напугал злодея.

— Полагаю, просто своими расспросами.

— М-да… Но вы просите о содействии. В чем же именно?

— В розысках убийцы.

— Однако это противозаконно! Вы просите меня, чиновника Министерства юстиции, призванного охранять закон, добровольно нарушить его?

— Лев Мартынович, у вас дети есть?

Серженко нахмурился:

— Бог не дал пока.

— А у меня два сына. Они будут жить здесь все лето. У Титуса две дочки. И еще есть много других детей вокруг, над которыми витает страшная опасность. Полиция почти бездействует или просто бессильна. Что прикажете делать? Молча на это смотреть? А ведь я тоже хорошо умею ловить всякое отребье.

— Не сомневаюсь, судя по вашим орденам. Но почему бы вам не получить официальные полномочия из Петербурга?

— Как раз к осени и получу, — грустно усмехнулся Алексей. — Когда уезжать надо будет. А здешнюю полицию вы лучше меня понимаете.

— Да уж! — в сердцах сказал следователь. — Бекорюкова с Поливановым иногда неделями в городе не увидишь. Особенно когда сплав начинается. Совсем лесные барыши им голову вскружили.

— Вот видите. Пока я здесь в отпуске, самое время душегуба поймать. Помогите.

— А и помогу! — решительно сказал Серженко. — Что я, бездушный сухарь, что ли? Но поступим мы с вами хитро. Заставить Бекорюкова оказать вам содействие я не властен.

— И не надо. Я с ним уже договорился.

— Как вам это удалось? — удивился следователь. — Нашего буку уговорить! Это же подвиг, достойный Геракла! Галактион Романович и непосредственное-то начальство вниманием не балует. Самолюбив донельзя и чем-то на жизнь постоянно обижен.

— Ну… мы сначала повздорили. Меня обещали выслать из уезда под конвоем. Я взамен обещал через три дня вернуться во главе Летучего отряда Департамента полиции с предписанием министра провести расследование. Ввиду неспособности к этому местной полиции… И штабс-ротмистр быстро переменил тон.

— Ловко!

— Конечно, я чуть-чуть блефовал, но получилось неплохо. Так что сегодня вечером беседую с Поливановым и каким-то Щукиным; им велено ответить на все мои вопросы.

— Отлично. Щукин местный сыскной надзиратель и очень серьезный человек. Познакомитесь — оцените. Иван Иваныч знает о теневой стороне Варнавина много больше, чем Бекорюков, Поливанов и я вместе взятые. Но что нужно от меня-то?

— Ознакомиться со следственными делами.

— Понял. Дать их вам официально я, извините, не могу. Но в этом и нет необходимости. Приходите ко мне сегодня вечером, часам к восьми. Я сяду писать скучный отчет начальству. Будет самовар, цимлянское и легкая закуска. Ваши три дела обнаружите вот на этом бюро. Вы их спокойно изучите; прошу только не делать из них выписок. И вообще я к вашим услугам, готов в частном порядке дать любые разъяснения.

— Благодарю. Вот это не формальный подход, а человеческий. Побольше бы на Руси таких бюрократов! Итак, в восемь?

— Да. И, прошу вас, не думайте о Бекорюкове слишком плохо. Там есть и симпатичные черты. Галактион Романович храбрый человек, любимец женщин. Лучший в уезде охотник на медведей. Причем ходит на них по старинке, без ружья, а только лишь с кинжалом и рогатиной.

— В одиночку? — поразился Лыков.

— Нет, вдвоем со своим товарищем Готовцевым. Это уездный воинский начальник. Богатырь и балагур. Но все равно, согласитесь, отчаянное дело!

— Да. Я бы трижды подумал, уж на что битый-тертый, прежде чем идти на такое. А вы не знаете, почему он усов не носит?

Титулярный советник рассмеялся:

— Сыщик во всем видит загадку? Или, вы полагаете, это не по-офицерски? Нет, объяснение простое. Галактион Романович бреется оттого, что усы у него получаются все седые и старят штабс-ротмистра.

— Седые? В его возрасте?

— Ну, есть люди, склонные к ранней седине. И потом, жизнь у исправника была всякая, не только веселая. Видите ли, он происходит из очень хорошей здешней семьи. Бекорюковы в родстве или свойстве со всеми лучшими варнавинскими фамилиями. Не то что я — приезжий. Галактион Романович учился в лучшей костромской гимназии, откуда сбежал на войну, но неудачно.

— Да, он рассказывал.

— А что было потом, не говорил?

— Нет.

— После госпиталя он получил чин корнета и уехал служить в Туркестан. Воевал там под командой самого Скобелева, брал штурмом Геок-Тепе. Так что крови и пороху Бекорюков понюхать успел. Служили они, кстати, вместе с Готовцевым, а также со Щукиным — тот был у Галактиона Романовича взводным унтер-офицером. Но война закончилась, и началась обычная жизнь, да еще в страшном захолустье, среди туземцев и верблюдов. После перенесенной малярии нести такую службу Бекорюков не мог и вышел в отставку. Началась трудная полоса. Галактион Романович артистичная натура. Один сезон он даже отыграл в Костроме, в городском театре, но не ужился с антрепренером. Вернулся сюда, обретался не в авантаже. С большим трудом, за предыдущие заслуги своего древнего рода, получил место исправника. Да, служит он спустя рукава. Такой недюжинной личности здесь и скучно и тесно. Полагаю, он мотается на свою Вятку не только ради денег, но и чтобы отвлечься от мелкой толкотни уездной жизни. Галактион Романович… он неплохой человек. Присмотритесь к нему. Вы неудачно начали знакомство, а он самолюбив и не любит, когда лезут в его дела. Но все утрясется. Особенно если вы поймаете маньяка, а лавры предоставите ему, ха-ха! Приглашаю вас для этого, то есть для того, чтобы вы подружились, на наши «островские вечера». Там вы сойдетесь и с Бекорюковым, и с цветом здешнего общеста.