Онлайн книга «Хроники сыска»
|
Итак, Лыков дал команду прислать ему Ягоду к восьми часам вечера на дом. Он встретился с агентом в саду, в обсаженной цветами беседке. Дом Алексея находился на самом краю города, на углу Напольно-Замковой и Спасской улиц; через дорогу уже пасся обывательский скот. Предупрежденные мать и сестра хлопотали в доме. Стоял тихий и теплый июльский вечер, зудели комары, мычали коровы. Хорошо… Вот если бы людей еще не убивали… – Вчера задушили провизора Бомбеля с Алексеевской. – Слыхал, ваше благородие. – Никаких подсказок не дашь? – Всей бы своей душой, Алексей Николаевич, но никак. Я с покойным не был даже знаком, да и в аптеку его ничего никогда не поставлял. – Он торговал контрабандной наркотикой. – Ай-ай-ай! Это противозаконно. – Я знаю. Вот эти жестянки нашлись в его лавке. Немецкий морфий в ампулах, без акцизных марок. Точно не твой? Ты же дрогист. [80] – Клянусь Торой, ваше благородие Алексей Николаевич! Все мои покупатели обязательно указываются мною в рапортах. Проверьте, да – там нет никакого Бомбеля! – Хорошо. Как думаешь, откуда в лавке могла появиться мука? – Мука? Много? – Несколько золотников. Лежали на полу. – Не имею понятия. – Может быть, среди покупателей убитого были мукомолы или грузчики? – Ну что вы, ваше благородие! Если русскому грузчику хочется немного повеселиться, он идет в винную лавку, а не в аптеку. Хи-хи… Если вам нужно это знать, то скажу: клиентами Мойши-Ривы была богатая молодежь, да. Учащиеся старшего класса губернской гимназии, а особенно пансионеры Дворянского института. Там, по правде говоря, сильно испорченные мальчишки, которые всю грязь, какая ни на есть в вашем городе, уже перепробовали. Да. Ищите, пожалуйста, среди них. – Самого Бомбеля ты не знаешь, а клиенты его тебе известны. Как же так? – То еврейская молва, ваше благородие. Хахам Алт-брегин говорил, нееман Дистиллятор намекал… [81] Все про всех все знают, не спрячешь. – Ладно. Я проверю твои сведения о молодежи. А ты пошли запрос в эту свою «еврейскую молву» насчет убийства Бомбеля. Может, что вызнаешь… – Слушаюсь, ваше благородие Алексей Николаевич! Ягода ушел, а Лыков, поразмышляв несколько минут, отправился домой к Титусу. Тот жил на Варварке, возле дамбы. Увидев гостя, начальник стола розыска даже не удивился. – Куда пойдем? – лаконично поинтересовался он, откладывая книгу по уголовному праву. – В управление. – Только что оттуда… – Ты замки открывать умеешь? – Я, Леха, если ты не знал, мастер взлома. Что тебе надо отпереть? Я ж для друга последний кусок съем! – Стол Павла Афанасьевича. – ? – Это связано с сегодняшним убийством провизора. Благово уже знает, кто заказчик, представляешь? – Меня это не удивляет. – Меня тоже. Лишний раз убедился, кто я и кто – он. Обидно, Яш, – неужели Алексей Лыков такой бестолковый? Так вот: Павел Афанасьевич написал фамилию заказчика на листе бумаги и убрал к себе в стол. Сказал: догадаешься – приходи, сверим. – Понятно. Ты не хочешь искать убийцу самостоятельно. Решил воспользоваться высшим разумом. Ай, как нехорошо! – Неправда! У меня есть своя версия, с которой шеф не согласен. Но я буду ее разрабатывать! Еще посмотрим, кто из нас окажется прав. Осведомитель Ягода указывает определенно на Дворянский институт. Там папенькины сынки от пресыщения жизнью на все готовы. И кокаин нюхают, и публичные дома наизусть выучили; вот и грохнули несчастного провизорика. – За что? Алексей рассказал Яану свою гипотезу, и тот ее одобрил. Сказал только: – Одно смущает. Что Павел Афанасьевич твою идею отмел. Он просто так ничего не выбрасывает. Но правдоподобно, правдоподобно… Ну-с, пошли делать кражу со взломом у собственного начальника! Они пришли в управление уже в десятом часу. Дежурный, агент Девяткин, принял это как должное. Нераскрытое умышленное убийство! Ясно, что сыщики на ушах стоят. В субботу приезжает временный генерал-губернатор ярмарки граф Игнатьев. Благово из кожи вон вылезет и всех подчиненных загонит, лишь бы представить убийцу к прибытию его сиятельства. Вот Лыкову и не спится… Алексей послал Девяткина к пожарным за чаем. Как только он ушел, Титус вынул набор служебных паспарту [82] и приступил к взлому. Уже через минуту верхний ящик стола был открыт. Сверху лежала знакомая четвертушка бумаги. Алексей взял ее и прочитал: «Лыков! Не стыдно? На ширмака решил проехать? [83] Учишь тебя, учишь… P. S. Нужный тебе лист лежит в нижнем ящике. П.Б.». Весь красный, Алексей убрал листок на место. Титус заливался бесшумным смехом. – Ломаем дальше? – К черту! Пошли отсюда. Мне, дураку, наука… – Ну уж нет! Начали, так доведем до конца! И Яан ловко открыл нижний ящик и извлек из него записку. В ней было всего два слова: «Федор Блинов». – Как Блинов? – опешил Алексей. – Миллионщик? Ну, вот уж дудки! Ошибся на этот раз высший разум – быть того не может. В огороде бузина, а в Киеве дядька… – Быть, Леха, может все. Если шеф сказал: Блинов, значит, Блинов. Я ему верю; осталось понять, за что мукомол приказал удавить несчастного аптекаря. – Все равно я пойду по своей версии, – упрямился Лыков. – И записка эта только подтверждает, по крайней мере, для меня, что и Павел Афанасьевич может ошибаться. – Уходим поскорее, пока Девяткин не вернулся, – прекратил спор Титус. – Но ты, конечно, прав, что настаиваешь на своем, а не смотришь в рот начальству. Благово именно для этого все и затеял. Ему твоя самостоятельность только в удовольствие. Сыщики вернулись в общую комнату отделения. Лыков впал в состояние меланхолической задумчивости. – Ты, Яш, возвращайся домой, – сказал он приятелю. – А я останусь, пороюсь в картотеке, поищу кокаинистов. Не рассказывай, пожалуйста, никому, как мы начальнику стол ломали… Лыков просидел в отделении до утра. Спокойной работы с архивами не получилось. В половине двенадцатого пришлось выезжать в Кунавино (ножевое ранение в грудь), а в четыре – в Фабричную слободу (разбили голову кирпичом по пьянке в печально знаменитом трактире Распопова). Но, несмотря на это, к началу присутственного дня на столе у Алексея лежал список всех известных полиции «кикерщиков». |