Онлайн книга «Хроники сыска»
|
– Закуривай, ребята. Спешить некуда. Сыщики сошлись, вынули папиросники; кто-то пошутил, остальные дружно рассмеялись. Только младший агент Щапов (первый год в службе) отдалился в сторону и принялся вполголоса молиться. Докурив, Титус отбросил сигаретку и неохотно взялся за бревно. – Ну, ребята, начнем, благословясь. Алексей вернулся в управление в половине шестого утра. В девять доклад Каргеру; он надеялся поспать перед этим пару часов. Однако в приемной Алексея ожидал незнакомый посетитель: высокий старик, седой как лунь и с печальными выцветшими глазами. – Слушаю вас, – сказал Лыков, заводя его в кабинет и снимая на ходу шинель. – Я убил человека, – деревянным от волнения голосом произнес тот. Алексей вздохнул, сел за стол, взял перо и тетрадь. – Где, когда и при каких обстоятельствах? – 17 мая 1841 года, в заштатном городе Починки. Не поделили деньги. Были пьяные, случилась драка… Алексей снова вздохнул и отложил перо. – Сколько вам лет? – Семьдесят третий пошел. – По закону лица старше семидесяти лет освобождаются от уголовного преследования. Можете идти домой. – Как это домой? – испугался старик. – Я человека убил! Вы что, не поняли? Арестуйте меня и посадите в острог, я дам полное признание. – Повторяю, дедушка, – как можно мягче сказал Алексей, – я не могу тебя арестовать. И никто другой не может. По закону не положено. Ты слишком долго молчал, теперь уже поздно. – Я боялся. Сорок лет боялся – тюрьмы, каторги… Пить бросил, милостыню стал подавать, выстроил две церквы. А он все стоит у меня перед глазами, Петька-то… Приятели были… Старый я. Скоро Богу ответ давать, а я за убийство христианской души наказание не понес. Накажи меня, мил человек! Очень тебя прошу! – Пиши, дедушка, бумагу. Расскажи в ней, как все было, и в конце проси для себя наказания. Я передам бумагу губернатору. – А каторгу мне приговорят? – с надеждой спросил старик. – В рудники бы меня, в подземельные работы. – Губернатор, полагаю, передаст твое заявление владыке, а тот вынесет церковное покаяние. – А рудники? – Не знаю, как начальство решит, – соврал Лыков и сплавил несчастного убийцу к секретарю. Затем бросился на диван и мгновенно заснул. Разбудил его Титус энергическим потряхиванием за плечо. – А? Что? Который час? – Половина двенадцатого. – Черт! Доклад Каргеру проспал! – Успокойся, я доложил за тебя. Его превосходительство не велел будить. – Как Степан? – Жить будет. Но легкое прорезано, не случилось бы чахотки. – А этот? – Лежит без сознания. Голову пробило бревном. Видимо, помрет к вечеру. – А и хрен бы с ним, со сволочью. Таким не нужно жить. Странно, кстати – и рука стала заживать! Что сказал Николай Густавович? – Заявил при всех: «Лыков не желал подвергать опасности жизни своих подчиненных. Я полностью одобряю его действия!» Алексей облегченно вздохнул. Убийство преступников при задержании очень не приветствуется в Министерстве внутренних дел. Секретная «Инструкция чинам сыскной полиции» прямо предписывает принимать все возможные меры для ареста подозреваемых живыми. Виновным в нарушении инструкции угрожает понижение в должности и даже увольнение от службы. У Лыкова, как и у каждого человека, имелись недоброжелатели, и они могли использовать этот случай во вред сыщику. Каргер своим авторитетом прикрыл его. – Я должен доложиться Павлу Афанасьевичу. Появились важные новости насчет убийства в гимназии. – Подожди. Сначала прими барышню, она тебя уже десять минут дожидается. Только умойся! – Какую еще барышню? – рассердился Лыков. – Прими ее сам; видишь, мне некогда. – Дурак ты, Лешка, – рассмеялся Титус. – Сначала взгляни на нее и тогда уже не захочешь никому перепоручать. – Да? – сразу заинтересовался Алексей. – Красивая? Так это другое дело! Зови… через пять минут. Наскоро умывшись, причесавшись и прополоскав рот зубным декоктом, титулярный советник уселся за письменный стол и напустил на себя важный вид. Вскоре в дверь постучали, и вошла незнакомая барышня. Когда Лыков увидел ее, то онемел. Потом уже он понял, что в этом почти еще ребенке не было особенной, внешней, чувственной красоты. Но в тот раз Алексею показалось, что ударил гром, а небо упало на землю… Не скоро он догадался встать и не сразу понял, что незнакомка что-то говорит ему. – Что? – невежливо переспросил титулярный советник, приходя наконец в себя. – Меня зовут Варвара Александровна Нефедьева. У меня к вам очень важный разговор. – Вы дочь Александра Евгеньевича Нефедьева? – догадался Лыков. – Да. И тут он вспомнил, как снял вчера наблюдение с домов трех подозреваемых и до сих пор не восстановил его! Кровь прилила к лицу Алексея. Он споро усадил гостью в кресло и пробормотал: – Прошу меня простить. Только одну минуту! И выскочил в приемную. Там стоял и скалился Титус. – Ну как? – Отставить! – рявкнул на него Лыков. – Я дурак. Наблюдение за домом Нефедьева не возобновлено? – Нет, конечно. Не было команды. А что? Неужели… – Немедля выставить парные пикеты ко всем домам! Обо всем докладывать мне незамедлительно. Если увидят гимназиста – следить особенно внимательно! – Есть! – сразу посерьезнел Яан и бегом кинулся исполнять приказание. Алексей вернулся в кабинет, надеясь в душе, что ничего важного сыщики не упустили. – Еще раз прошу меня извинить. Теперь я вас внимательно слушаю. И, набравшись духу, взглянул барышне прямо в глаза. Какие красивые… Серые. И одухотворенные какие-то, особенные. Неземные? Может быть… – Я пришла сделать заявление. Моему отцу угрожает опасность. И… я так хотела бы ошибиться, но… – Говорите все до конца, – мягко посоветовал Лыков. – Это может быть важным. В том числе и для спасения жизни человека. – Я именно об этом. Скажите, в городе за последние два дня никого не убили? Юношу лет восемнадцати, возможно, гимназиста. Алексей оторопело уставился на Нефедьеву: – Что вам об этом известно? – Значит… все-таки убили? – Да. Позавчера в ночь, в рекреационном зале губернской гимназии. Его звали Михаил Обыденнов. – Да, Михаил… Это имя звучало. И барышня, уткнувшись в свои ладошки, беззвучно зарыдала. |