Онлайн книга «Пуля с Кавказа»
|
– Ну, золотой разговор, – сразу согласился босяк. – Куда тебя вести-то? У нас тута четыре биллиардных, да и «мельницы» [39] имеются. – Федька-Шулыкан говорил: «Попадёшь в Шуру – иди к Варданову, лучше его нет». Шулыкан [40] был известный на Кавказе налётчик, сидевший сейчас под следствием в Ставрополе. – Да ты Федьку знаешь? – В Новом Черкасске на единой наре сидели. – Федя мне, как брат! – заявил оборванец. – Когда он в Шуре, завсегда угостит! душа-человек. Пошли к Варданову. У Жоржика и всамделе хорошо, быдто мёдом намазано. Токмо ламышник-то наперёд отдай. Алексей выдал монету. – Зови меня Лыков. – А я Гришка Хрипатый. – Веди, Гришка, а то горнило аж жгёт, так кизлярки охота. И думай пока – никому тут скуржавые колья не нужны? [41] – Скуржавые? – Ну, почти… Однако работы хорошей, не отличить. Хрипатый сделал важно-задумчивое лицо и некоторое время шёл молча, потом сказал: – Надоть Павла Тёмкина спросить. Энтот беспременно знает – серьёзный мущщина. За разговором они дошли до одноэтажного деревянного дома с мезонином, давно не крашенного. Дверь и окна биллиардной, по случаю жары, были распахнуты, изнутри доносились стук шаров и громкие голоса. Прямо поперёк входа лежал пьяный и храпел. – Вот черти… – пробормотал Гришка, перешагивая через тело. – Перед приезжим человеком неудобство… Внутри взору Лыкова открылся обыкновенный «пчельник» [42] , каких он повидал уже не мало. Разве что, присутствовал кавказский колорит: половина посетителей были туземцы в разноцветных черкесках, а на стойке вместо водки и хлеба подавали кизлярку и чурек. Публика была очевидно нехорошая: воры, суровые громилы в войлочных шляпах и пьяные казаки. Прямо возле стойки Алексею попался высокий джигит со смоляной бородой и бешеным взглядом. Он глянул сверху на уруса крайне недоброжелательно, сказал что-то гортанное и отошёл в угол. – Рожа, прости Господи… – пробормотал вполголоса Хрипатый, опасливо косясь на туземца. – Ты, Лыков, постой покуда, токмо тихонько, ни во что не ввязывайся. Здеся голову свинтят, и не заметишь, как. Купи себе для разгону чарку говядины да фунт вина… А я пошёл Тёмкина искать. И исчез в задних комнатах. Коллежский асессор взял стакан кизлярки, отломил кусок чурека и прошёл в комнату, где шла игра. Страшный горец бурчал ему вслед что-то злое, но Лыков не обращал на него внимания. Первый, кого он встретил у стола, оказался Сашка Мухортый! Он стоял в компании разбойного вида парней и о чём-то тихо им рассказывал. Увидев Лыкова, Сашка прервал разговор. Он подскочил, вперил в гостя подозрительный взгляд и скомандовал властно: – А ну замри! Алексей остановился, отхлебнул из стакана и спокойно ответил: – Дыру только во мне не высмотри, а так не жалко. Во время ареста Раковникова Сашка видел Лыкова всего несколько секунд, в горячке схватки, и, к тому же, загримированного; вряд ли он мог его сейчас опознать. – Где я тебя видал? Сыщик внимательно, но равнодушно рассмотрел бандита и пожал плечами: – Ты встречал – ты и вспоминай. А я тебя вижу впервые. И прошёл дальше в комнату. Присел на подоконник и принялся наблюдать за игрой, медленно откусывая чурек. Всё поведение Лыкова выказывало неподдельное спокойствие сильного человека. Сашка Мухортый смотрел на него озадаченно, потом упрямо набычился и подошёл опять. – Как звать? – Зови меня Лыков. – Какого занятия? – Учу дураков уму-разуму. На хлеб хватает… – В Семибашенном, случаем, не сидел? Лыков отложил чурек, принялся загибать пальцы: – В Семибашенном сидел, на Шпалерной сидел, Демидов проходил. В Москве в Бутырках сидел и на Камещиках. [43] Далее Нижегородский этапный двор, Казанская, Тобольская, Томская пересылки, Лунжанский рудник. Выбирай любую! – Шайтан разберёт… – пробормотал Мухортый. – Ну, точно же я тебя видал! Лыков, Лыков… Не слыхал. Ты хоть фартовый? – Я вольный человек. Служил в Питере у Анисима Петровича Лобова, ежели понимаешь, о ком речь. – Как же! – воодушевился бандит. – Я и сам у него служил! – А вот это легко проверить. Не всё тебе вопросы задавать. У Анисима Петровича два знатных батыря было. Одного звали Пересвет, а второго? – Второй был Яша Челубей. Могутный парень! – А офицера бывшего, что близко к Лобову стоял? – Озябликов. Погоди, дай, и я тебя проверю. Кто в «Трёх Иванах», что на Лиговке, заправлял? – Чулошников Прохор Демидыч. Брюхастый был мужчина… – Ну, Лыков, тогда звиняй, и вот тебе красный угол! – сказал с чувством громила. – Зови меня Сашка Мухортый, как все кличут. И вдруг всплеснул руками: – А точно! Там я тебя и видал, в «Трёх Иванах»! Как вышибалу ихнего завалил, по ушам ему настучал. Ты тогда бороду носил. А Прохор Демидыч опосля увёл тебя вовнутрь. Было? – Было. Тогда–то меня приметили и к Лобову и подвели. Мы с Челубеем в Сибирь потом пошли, «Этпаную цепочку» проверять. Этим и убереглись… – Да, – вздохнул Судовиков. – Грохнули и Лобова, и Пересвета с Чулошниковым. Всех постреляли московские. За «короля» своего мстили, за Анчутку. И нету теперь в Питере главного. – Говорят, осенью выборы будут, – понизил голос Лыков. – Без главного плохо. Раздрай идёт. В лесу и медведь архимандрит… Моя воля, я бы Раковникова выбрал. Вот орёл! В глазах Мухортого что-то мелькнуло, и Алексей понял, что переиграл. – Или Большого Сохатого, – поторопился добавить он. – Приятель мой. Потом Сашка Красный Туз серьёзный парень. Есть люди, есть… – Пойдём, что покажу, – тронул Судовиков сыщика за плечо и, не оглядываясь, шагнул в коридор. Отмерял его весь, толкнул последнюю направо дверь и посторонился, пропуская Лыкова вперёд. Тот чуть замешкался на пороге. Мгновенно бандит сильно толкнул его сзади в спину, и Алексей буквально влетел в помещение. |