Онлайн книга «Пуля с Кавказа»
|
– Пусть даже ты прав – но при чём тут старообрядцы? – А у них интересы совпадают. Пока. Морозовы твои только и мечтают, что о парламенте да республике. В которой они станут правящим сословием. Свобода религии, свобода слова, представительские органы власти… Дурни. Россия может быть сильной только под властью самодержавного монарха. Как только эту конструкцию станут менять – России конец! На волне пугачёвщины поднимется всякая грязная пена, такая, что смоет и нас с тобой, монархистов, и их, республиканцев. Ты читал рассуждения немца Маркса про диктатуру пролетариата? – Слышал, но не читал. Какое отношение эта теория может иметь к России? Мы крестьянская страна, и будем ею ещё долго. – Понадобится – насильно пришьют. И денег дадут, чтобы появились «пролетарские» партии. Сильная развивающаяся Россия никому не нужна, кроме нас с тобой. Да ещё небольшого количества порядочных людей. Либералы, льющие помои на самодержавную власть, хуже любых шпионов… – Скажи, Иван, ты действительно считаешь, что ничего в стране менять не надо? Ты всем доволен? – Только дурак может быть доволен тем, что твориться сейчас в России. Конечно, нужны большие переделки. Но какие? По чьему образцу? Согласись, что тут нужна особенная аккуратость. – С этим соглашусь. Реформы в России могут быть успешными, только если они проводятся сверху. Иначе пугачёвщина. Но вернёмся к Кноппам. Поехали? – Да. Ты прав – нужно срочно обыскать их контору и склад. Но генералы опоздали. Пока окружной прокурор выписывал постановление на обыск, со складов общества «Л.Кнопп и К°» выехали ломовые дроги, гружёные длинными сосновыми ящиками. Багаж без помех прибыл в британское посольство. Караульщик склада на Калашниковской набережной подтвердил, что человек в яркой жилетке сутки прожил в комнатке старшего приказчика. Много курил. А наутро исчез, хотя в ворота не проходил… – Он в посольстве, – констатировал Енгалычев. – И очень скоро его попытаются вывезти с дипломатической почтой. Генерал не ошибся. Уже на следующий день на таможне появился большой, обитый по углам белой жестью, сундук. Он был опечатан сургучом британского посольства и потому не подлежал вскрытию. Енгалычев в сопровождении штабс-капитана Сенаторова и двух унтер-офицеров прибыл на таможенный пункт. Возле сундука уже стояли начальник пункта статский советник Фохт и первый секретарь английского посольства Мак-Кулох. На впалых щеках дипломата горел нервный румянец. – Вот он, голубчик. Попался! – сказал генерал, обращаясь к соотечественнику. – Кто попался, Иван Филиппович? – спросил недоуменно Фохт. – А шпион британский, по фамилии Тейле. Второго дня, убегая, зарезал филёра Департамента полиции. Сейчас оттуда их вице-директор явится. – Я протестовайт протиф этот клевета! – вмешался Мак-Кулох. – Мы будет подавайт нота! – А я ответственно заявляю, что Тейле там. Вскрывайте сундук, Сергей Францевич. – А разрешение Министерства иностранных дел у вас есть? – Нет. Гирс, собака, струсил. Не дал. – Чего же вы тогда хотите от меня? – изумился таможенник. – Чтобы вы вскрыли этот сундук. – Как же я могу? Помилуйте! Меня со службы турнут без пенсии, и правы будут. Неприкосновенность дипломатического багажа утверждена Венским конгрессом 1818 года. – Значит, никак, Сергей Францевич? – Никак, Иван Филиппович. Извините. Будь там хоть десять шпионов – не имею права. И вам не могу позволить – здесь я начальник. Раздались торопливые шаги, и на складе появился запыхавшийся Благово. – Не опоздал? – спросил он у всех сразу, здороваясь общим кивком. – Они, Паша, мне его не отдают, – грустно сообщил ему Енгалычев. – Неприкосновенность дипломатического багажа. – А что Гирс? – Обделался Гирс. Он всегда англичанишек боялся. Но… Енгалычев расправил крепкие плечи, вытаращил глаза и грозно повёл усами. – Но я человек военный, и просто так этого не допущу. Чтобы шпионы и убийцы безнаказанно из России убегали. Сенаторов! – Здесь, ваше превосходительство! – Дай-ка мне свой револьвер. Штабс-капитан на секунду замешкался, но потом торопливо снял с шеи шнур, вынул из кобуры «смит-вессон» и протянул его генералу. – Что вы задумали, Иван Филиппович? – опешил Фохт. – Это ж какой скандал будет… – Я протестую самым энергическим образом, – быстро сказал Мак-Кулох без малейшего акцента. – Сент-Джеймский двор этого не допустит. – А как он этого не допустит? – с ухмылкой поинтересовался Енгалычев. – Мы пришлём такую ноту… такую, что вас отдадут под суд! Отношения между нашими государствами обострятся до предела! – Из-за одного дрянного шпиона? Ха-ха! Присылайте. Бумага у вас хорошая – будет чем подтереться… Генерал шагнул к сундуку и взвёл курок. Сразу стало очень тихо. Фохт попытался вырвать револьвер, но Сенаторов грубо оттеснил статского советника. Британский атташе продолжал возмущаться. Тогда унтер-офицеры взяли его под руки и просто переставили на пару саженей в сторону. – Кулох! Велите ему выходить. Я не шучу! Британец стоял, глядя в землю, и щёки его горели румянцем чахоточного. – Ну? Благово пнул сундук ногой: – Вылезай, тварь! У нас смертной казни нет, пойдёшь на каторгу. Иначе Енгалычев пристрелит тебя без церемоний. Никто не отозвался изнутри. – Самый последний раз говорю: вылезай! – рявкнул генерал и прислушался. – Нет? Ну тогда получи! И четырежды выстрелил в середину сундука. Изнутри раздался сдавленный стон. Мак-Кулох не выдержал и зарыдал в истерике. Фохт молча крестился, губы его дрожали. – Я….я… рапорт на имя… – пробормотал он. – Да будет вам, Сергей Францевич, – будничным голосом сказал директор канцелярии ВУК. – Багаж не вскрыли? Не вскрыли. Печать цела? Цела. О чём рапорт-то? Ну, повредили немного тару. Пустяк. Эй! Грузите. Куда нести-то, мистер Мак? Унтер-офицеры отпустили британца, подошли к сундуку и подняли его на руки. Из щелей на пол обильно лилась кровь. – Погодь! – скомандовал генерал. Подошёл поближе и смачно харкнул на крышку. – Вот! Это тебе за Власова. Благово приблизился и тоже плюнул: – А это за Попова. – Теперь несите. Привет Сент-Джеймскому двору! Генералы – статский и военный – удалились вместе. По дороге в департамент, в коляске, Павел Афанасьевич спросил: – Ерёменко раскололся? – И Ерёменко, и Кановцев. У последнего брат, оказывается, служит в Дербенте на телеграфе. Через него и пересылались сведения Лемтюжникову. Так что, барон оказался прав: тот знает всё о походе. |