Онлайн книга «Пыточных дел мастер»
|
– Кто такие ведьмы? – Боюсь, сейчас у нас нет времени вдаваться в подобные материи. Северьян объяснит тебе, когда ты вернешься в камеру. Она взглянула на меня, словно спрашивая: «Я в самом деле вернусь туда?», и я, пользуясь тем, что мастер Гурло не видит, на миг сжал ее ледяную ладонь в своей. – А вон там… – Подожди. У меня есть выбор? Существует ли способ уговорить вас… применить одно приспособление вместо другого? Голос ее звучал по-прежнему твердо, но несколько тише и глуше. Мастер Гурло отрицательно покачал головой. – В этом мы не вольны, шатлена. Как и ты сама. Мы приводим в исполнение присланный нам приговор. Ни более ни менее. – Он смущенно кашлянул. – Вот это, пожалуй, окажется интересным – «Ожерелье Аллоуина», как мы его называем. Пациента привязывают к этому креслу, причем на грудину ему накладывается эта подушечка. Каждый вдох, сделанный после этого, туже затягивает вон ту цепочку; таким образом, чем больше пациент дышит, тем меньше воздуха получает с каждым следующим вдохом. Теоретически данная процедура может длиться бесконечно – если вдохи очень неглубоки и натяжение цепочки, соответственно, понемногу возрастает. – Какой ужас! А как называются та путаница проводов и стеклянный шар над столом? – О-о, – ответил мастер Гурло, – это – наш «Революционизатор»! Пациент ложится сюда… не угодно ли шатлене лечь? Текла застыла на месте. Ростом она была гораздо выше любого из нас, однако невообразимый ужас на лице полностью скрадывал и ее рост, и величественную осанку. – Иначе, – продолжал мастер Гурло, – подмастерья будут вынуждены уложить тебя силой. И это, безусловно, не понравится тебе, шатлена. – Я думала, – прошептала Текла, – что ты покажешь мне все эти механизмы… – Мне просто нужно было отвлечь чем-либо мысли пациента перед процедурой. На этом нам придется закончить экскурсию, шатлена. Теперь, пожалуйста, ляг – я не стану повторять просьбы. Она тут же опустилась на стол – быстро и изящно, как ложилась на свою койку в камере. Ремни, которыми мы с Рошем пристегивали ее к столешнице, оказались такими старыми и растрескавшимися, что я даже засомневался, выдержат ли они. Из конца в конец комнаты для допросов тянулись провода, подсоединенные к реостатам и динамо-машинам. На пульте управления, точно кроваво-красные глаза, замерцали древние огни. Гул, наподобие жужжания какого-то огромного насекомого, наполнил зал. На несколько мгновений древние двигатели башни ожили вновь. Один из проводов вышел из своего гнезда; голубые, будто горящий бренди, искры мерцали вокруг бронзовых штырей на его конце. – Молния, – объяснил мастер Гурло, вгоняя штыри в гнездо. – Для этого есть и другое название, но я забыл. Во всяком случае, «Революционизатор» приводится в действие посредством молнии. Конечно же, эта молния не ударит тебя, шатлена, но именно сила, заключенная в ней, заставляет механизм делать свое дело. Северьян, передвинь свою рукоять до этого шпенька. Рукоять, мгновением раньше холодная, точно гадюка, успела ощутимо нагреться. – Что же этот механизм делает с пациентами? – Не могу описать, шатлена. На себе, понимаешь ли, ни разу не довелось попробовать. Мастер Гурло коснулся ручки на пульте управления, и ослепительно-белый, обесцветивший все, чего коснулся, свет залил распростертую на столе Теклу. Она закричала. Я всю свою жизнь слышу крики, однако этот был самым ужасным, хотя и не самым громким из них, ибо обладал размеренностью скрипа плохо смазанного колеса. Когда ослепительный свет погас, Текла еще была в сознании. Широко раскрытые глаза ее смотрели в потолок, но она, казалось, не видела моей руки и не ощутила прикосновения. Дыхание ее участилось. – Может быть, подождать, пока она сможет идти? – спросил Рош, явно представив себе, как неудобно будет нести женщину столь высокого роста. – Нет, забирайте, – велел мастер Гурло, и мы взялись за дело. Покончив с дневными работами, я спустился в темницы навестить Теклу. К тому времени она полностью пришла в себя, но встать еще не могла. – Мне бы следовало возненавидеть тебя, – сказала она. Чтобы расслышать ее, пришлось наклониться к самой подушке. – Я бы не удивился. – Но я не стану… Нет, не ради тебя… но, если я возненавижу своего последнего друга, что же мне останется? На это сказать было нечего, и потому я промолчал. – Знаешь, каково это? Понадобилось много времени, прежде чем я смогла хотя бы думать об этом… Ее правая рука вдруг медленно поползла вверх, подбираясь к глазам. Я поймал ее и прижал к кровати. – Я словно увидела своего злейшего врага, сущую дьяволицу. И дьяволица эта – я сама. Скальп ее кровоточил. Достав чистую корпию, я промокнул ранки, хотя и знал, что вскоре кровь свернется сама. Пальцы левой руки Теклы запутались в прядях вырванных с корнем волос. – После этого я уже не властна над собственными руками… могу управлять ими только если специально думаю об этом и понимаю, что они намерены сделать. Но это очень тяжело, а я так устала… – Склонив голову набок, она сплюнула на пол кровавой слюной. – Кусаю сама себя – щеки изнутри, язык, губы… Один раз собственные руки хотели задушить меня, и я подумала: «Вот и хорошо; наконец я умру»… Но стоило мне потерять сознание, они, должно быть, тоже утратили силу – я очнулась. Совсем как с тем механизмом, верно? – Да, как с «Ожерельем Аллоуина», – подтвердил я. – И даже хуже. Теперь мои руки пытаются ослепить меня, вырвать веки. Я в самом деле ослепну, да? – Да, – сказал я. – А долго ли я еще проживу? – Возможно, с месяц. Эта тварь внутри тебя, подспудная ненависть к себе самой, разбуженная «Революционизатором», будет слабеть вместе с тобой, ведь его сила – твоя сила. В конце концов вы умрете вместе. – Северьян… – Да? – Впрочем… Эта тварь из глубин Эребуса или Абайи – подходящий компаньон для меня. Водалус… Я наклонился еще ближе к ней, но не смог расслышать ни слова и наконец сказал: – Я хотел спасти тебя. Украл нож и целую ночь ждал удобного случая. Но заключенного может вывести из камеры только мастер, и мне пришлось бы убивать… – …своих друзей. – Да, своих друзей. Руки ее вновь зашевелились; в уголке рта выступила кровь. – Ты принесешь мне этот нож? – Он у меня с собой. Я вынул нож из-под плаща – обычный кухонный нож, около пяди в длину. – С виду – острый… – И не только с виду. Я знаю, как обращаться с лезвием, и хорошо наточил его. |