Онлайн книга «Ликвидатор»
|
– Тебе страшно… – Тихий голос отшельника вернул меня к действительности. – Я слышу твой страх также явственно, как ты – шум водопада. Это ничего, это бывает. Когда живешь среди дикой природы, душа постепенно очищается, выздоравливает, а разве лечение может происходить без боли и страданий? Страх – это болезненное состояние. А ночь черной луны превращает его из букашки в слона. – Скажите мне, кто я? – Вопрос совсем не праздный… Что я могу ответить? Только то, что ты русский, свалившийся с неба после авиакатастрофы. Чрезвычайно крепок телом и владеешь боевыми искусствами – так расправиться с несчастными гуркхами мог только незаурядный мастер. – Несчастными? – возмутился я. – Они просто бандиты! – Как сказать… В этих местах, глуши даже по гималайским меркам, живут отверженные. Это и китайцы в деревне, которая тебя приютила, и те самые "бандиты"-гуркхи. Ты когда-нибудь интересовался, чем занимаются твои добрые и милые хозяева вне деревни? – Охотятся… – И охотятся тоже. Но не в первую очередь. Как бы это сказать по-русски… да, так – они шалят. В основном на караванных путях, иногда могут забрести и в чужую деревню, когда там нет мужчин. – Не может быть! – Может. Так здесь ведется с незапамятных времен. – Я просто не могу поверить, что деревенские мужчины – убийцы… – А они и не убийцы. Они добытчики. Выжить в горах трудно, даже невозможно, и тем не менее ты сам видел, все как-то живут со своими мелкими радостями и горестями. – Но гуркхи там, в деревне… они воры и насильники! – Не без этого. Воры – точно, а вот насильники… Не думаю, что их атаман допустил бы такую крайность. – Однако было! – Он просто не заметил. А потом ты его опередил… Конечно, гуркхи не обучены цивилизованным манерам, они грубы и несдержанны, но если воровство и разбой в этих местах в порядке вещей и даже почитается как доблесть, то насилие жестоко наказуемо. Даже у разбойников есть свой кодекс чести. Да и кто решится разбудить дьявола кровной мести? Случись что-то подобное, и виновник тут же был бы отдан противной стороне на растерзание, будь он кем угодно, даже атаманом. – Но тот гуркх… – Он просто жестоко пошутил. Жестоко и гнусно. – Значит, я зря?.. – Именно. Тебя оправдывает только то, что ты не знаешь местных обычаев и нравов. И то оправдывает не до конца. – Что значит – не до конца? – А то, что теперь ты должен за отнятые тобой жизни заплатить. – Как? – Сейчас этот вопрос решается, – буднично ответил старик. – Значит… меня убьют? – Это как раз самый неприемлемый вариант для общины гуркхов. Отнять жизнь – это чересчур просто, легко и даже, может быть, безболезненно. Оборванная нить никогда не намотается в клубок. – Тогда что? – Есть два выхода из создавшейся ситуации. Первый – тебя забьют в колодки и сделают рабом, пока община не решит, что ты искупил свою вину… – Нет! Я, право, сожалею – очень сожалею! – что так случилось. На меня просто что-то нашло… Но быть рабом – никогда! Я лучше умру. – И я думаю, что не безропотно… – Да! Я буду драться, пока хватит сил. – А вот этого я как раз и не допущу. – Почему? Разве я не волен распоряжаться своей судьбой? – В данном случае – нет. Я за тебя поручился. А мое слово здесь кое-что значит. – Вы говорили, что есть и второй выход… – Есть. Ты должен откупиться. – Чем? – Деньгами, золотом, драгоценностями, баранами – безразлично. – Но где я все это возьму? Кроме одежды, у меня ничего нет. – Худо… – Мне показалось, что в голосе старика послышались насмешливые нотки. – Но не совсем. Я внесу за тебя выкуп. – Вы?! – Что тебя так удивило? – Откуда у отшельника могут быть деньги? И немалые – я не думаю, что гуркхи оценят жизнь соплеменников чересчур дешево. – Денег у меня и впрямь нет. Да и зачем они мне? В реке водится рыба, в скалах роятся пчелы, которые любезно делятся со мной своими запасами меда, в лесу полно ягод и грибов, есть орехи, различные съедобные коренья. С голоду здесь не пропадешь. Тем более, что у меня тут имеется и небольшой огород… – Не думаю, что гуркхи согласятся взять за мою голову медом или овощами. – Ты прав. Но я дам им драгоценные камни. Сколько они пожелают. – Драгоценные камни? – Я был удивлен. – Откуда? – Я ведь тебе говорил, что когда долго живешь среди дикой природы, то начинаешь понимать ее язык. Горы для меня – открытая книга. Будь у меня такое желание, я бы давно стал миллионером. Но собираю я камни вовсе не для обогащения. Мне нравится их красота, неповторимость и спрессованная в небольшой кусочек гармония мироздания. Представь себе – тысячелетия, заключенные в кристалл величиной с половину мизинца. Разве это не чудо? Я могу смотреть на свои находки часами, восхищаясь и открывая такие истины, какие не найдешь ни в одном древнем трактате. – Почему?.. – Я это делаю? – дополнил мой недосказанный вопрос старик. – Ну, скажем, мне нужен собеседник. Хотя бы на некоторое время. Пока полностью не вылечишься. Ты еще очень слаб. К тому же амнезия – болезнь коварная и непредсказуемая. Ты должен находиться под наблюдением врача. А в этих горах медицинское образование, увы, только у меня. – Он тихо рассмеялся. – Но как я могу вам отдать долг? – Не беспокойся преждевременно. Поговорим об этом позже. А сейчас не грех бы и вздремнуть… – Извините, но еще один вопрос – откуда вы так хорошо знаете русский язык? – Я учился в Москве. Там же и кандидатскую диссертацию защитил. Тебе понятно, о чем идет речь? – В общем… да. – Мне хотелось еще кое-что спросить, но старик коротким решительным жестом указал на охапку сена у подножия скалы, застеленную грубым домотканым покрывалом. Сам он направился к водопаду. Уже начало светать, и вода из черной постепенно превращалась в синеседую. На какое-то мгновение я выпустил отшельника из виду, а когда поднял голову, то застыл с открытым ртом – старик исчез! Не поверив своим глазам, я тряхнул головой, прогоняя наваждение, но сколько бы я ни пялился в разные стороны, факт, как говорится, был налицо – площадка так и оставалась пустынна, и только едва заметный в предрассветье дымок почти потухшего костра да неумолчный шум падающей куда-то вниз воды подтверждали фантастическую реальность происходящего. Я не стал долго думать и гадать над таинственным исчезновением отшельника – усталость брала свое. Старик был необыкновенной личностью. Под его внешней простотой и открытостью угадывалось нечто грозное и жесткое. Оно было похоже на спрятанный в ножны меч, готовый как мирно почивать, так и беспощадно разить… |