Онлайн книга «Наследство из преисподней»
|
– Что именно? – Да это я так… А зачем тебе врач? – Надо поговорить, – ответил я уклончиво. – Темнишь, Стив, темнишь… Нехорошо. И очень странно. В последнее время имя Мошкина что-то чересчур часто стали вспоминать. Часто и назойливо. А ведь по нему уже давно справили тризну. С чего бы весь этот звон? – Алик, даю слово, что я все тебе расскажу. Но только тогда, когда сам разберусь с некоторыми странностями, связанными с усопшим Мошкиным. А пока мне нужен его лечащий врач. – Наверное, хочешь взглянуть на амбулаторную карточку Зямы… Алик смотрел на меня каким-то странным взглядом, прищурив глаза так, что они превратились в две узкие щелочки. – Да. – Опоздал ты, братец, опоздал. Карточку изъяли сотрудники "конторы". Ну, той, что на проспекте Победы. На проспекте Победы при советской власти располагалось здание КГБ. Теперь эта служба в Украине называлась СБУ. – Ого, – сказал я удивленно. – "Контора" – это серьезно. Чекисты не размениваются по мелочам. Даже нынешние, пусть и украинские. – Верно. И я так подумал. А вслед за ними пришли менты, за ментами братва, а теперь ты… И всех вдруг резко заинтересовал несчастный Зяма, который безвременно вознесся на небеса. Последнюю фразу Алик произнес с иронией, но его глаза оставались серьезными. Я почувствовал себя неуютно под его пристальным взглядом и отделался невразумительным мычанием. Но Алик неумолимо продолжал: – А теперь скажи, друг ситцевый, тебе-то какое дело до Зямы? Насколько мне помнится, ты с ним здорово рассорился. Если не сказать больше. Или это тайна? – Ладно, тебе откроюсь. Надеюсь, что этот разговор останется между нами. – Стив, – с укоризной сказал Алик, – я ведь врач. А потому просто обязан соблюдать конфиденциальность в своей работе. И я рассказал ему о завещании Зямы. Но о своих злоключениях в родном городе я не обмолвился даже словом – чтобы не испугать Алика. -… Так что завещание, как ты сам понимаешь, уже никакая не тайна. – Этими словами я закончил свою "исповедь". – Это понятно, – задумчиво и, как мне показалось, с облегчением сказал Алик. – То есть, в той части, которая касается перечисленного тобой имущества. А как насчет "империи" Мошкина? – Империи? Ты хочешь сказать фирмы. В моем понятии империя – это что-то колоссальное. – Чудак человек… – Алик снисходительно улыбнулся. – Впрочем, тебе простительна неосведомленность, ты ведь приезжий и, похоже, не успел, как следует, вникнуть в суть дела. Зяма создал мощную транснациональную корпорацию. Она что, тоже досталась тебе? – Нет. Ее прибрал к своим рукам Мошкин-старший. Скорее всего, он и был главным компаньоном сына. – Странно все это… – Алик задумчиво потер подбородок. – Ага. Еще как странно. Но мне сейчас не хочется вникать в мотивы, которыми руководствовался Зяма, подписывая завещание. Я хочу найти лечащего врача Зямы и спросить у него, не было ли у Мошкина какойнибудь неизлечимой болезни. – Понятно… – Алик скупо улыбнулся. – Считай, что ты уже нашел его. И он поднял правую руку, как школьник на уроке, когда рвется к доске. – Ты!? – Твое удивление выглядит, по меньшей мере, наивно. Я один из лучших врачей города. Говорю это без ложной скромности, потому что так оно и есть. Так кого должен был взять себе в личные врачи нувориш Зяма, у которого денег куры не клевали? То-то… Тем более, что мы еще и старые друзья. – Друзья? – Не цепляйся к словам. Ладно – мы были приятелями. А если начистоту, то это Зяма помог мне организовать частную клинику и дал денег взаймы, чтобы выкупить это здание. – Алик, я в отпаде. Так это все твое!? – Теперь уже мое. К счастью, я успел погасить задолженность, пока Зяма был жив. Иначе старый Мошкин попортил бы мне крови. От него уже приходил поверенный. Но я показал ему соответствующие бумаги, и он ушел, несолоно хлебавши. – Что ж, поздравляю. Здание козырное. Притом, в центре города. У тебя, наверное, лечатся только тугие кошельки? – В основном, – не очень охотно ответил Алик. Я не стал больше касаться этой болезненной для него темы и вернул разговор в прежнее русло: – Так был Зяма болен или нет? – Что тебе сказать… – Алик налил стопку и выпил, даже не поморщившись. – Не знаю. – Не понял… Ведь ты был его лечащим врачом. А богатые люди обычно следят за своим здоровьем и проходят обследования не реже чем два раза в год. Не так ли? – Так… – Алик поморщился, словно съел что-то кислое. – Так он и было до прошлого года. Зяма приходил ко мне почти каждый месяц – то насморк, то ангина, то живот заболит… А затем как отрезало. Я даже звонил ему, напоминал, что не грех бы повстречаться на предмет его драгоценного здоровья. И ни в какую. Он отвечал, что очень занят. – И ты верил ему? – Верил, не верил – какая разница? Мое дело предложить. А вообще, у Зямы был крепкий организм. Ну, разве что зубы подкачали… Так это не по моей части. – Кто делал вскрытие? Уж не ты ли? – С какой стати? Для этих дел есть патологоанатом. – Неужто ты не интересовался результатами вскрытия? Алик посмотрел на меня долгим взглядом и несколько изменившимся голосом спросил: – Считаешь, что Зяме помогли? – А что, разве некому было? – Ну почему же. "Доброжелателей" у него хватало. Да вот только по этой части все чисто. В петлю он полез сам, по своей воле. Доказано. – Допустим это так. Но должна же быть хоть какая-нибудь причина, подтолкнувшая его на этот шаг? Только не говори мне, что он повесился из-за своих семейных неурядиц! – Я и не говорю. Семья у него никогда не была на первом плане. А что касается вскрытия, то я действительно интересовался выводами патологоанатома. И это вполне естественно. Ведь за здоровье Зямы я был в ответе. – Ну и?.. – В официальном заключении сказано – асфикция. В личной беседе патологоанатом подтвердил результаты вскрытия. И никто на него давления не оказывал. – Извини, Алик, но я не могу в это поверить. Не могу! Что-то здесь не вяжется. Ты понимаешь, о чем я? – Понимаю. Ты хочешь сказать, что кто-то мог быть заинтересован именно в таком заключении. Верно? – Верно. – Да, такой вариант вполне возможен. Я даже скажу больше. Ситуация казалась настолько очевидной, что при вскрытии не были проведены дорогие и длительные гистологические исследования на предмет обнаружения смертельной болезни. Да и зачем это патологоанатому, у которого всегда работы выше головы? У него другая задача – в максимально сжатые сроки подтвердить или опровергнуть предварительные выводы следствия в части способа умерщвления. Так вот, все внутренние органы Зямы были в норме, что и зафиксировано на бумаге, отравления и физических повреждений на теле тоже не наблюдалось. Естественно, за исключением синяков и ссадин на шее от веревочной петли. |