Онлайн книга «Обреченный убивать»
|
Единственной зацепкой была "Лада" и ее мертвый водитель, личность которого я установил без особого труда: некий Осташко Леонид Петрович по кличке Лабух, бас-гитарист оркестра ресторана "Дубок", отсидевший четыре года за угон автомашин. "Лада" тоже была ворованная и находилась в розыске с прошлого года, но, тем не менее, документы на нее были в полном ажуре, а номера выданы на вымышленную фамилию. Обыск на квартире Осташко-Лабуха оказался очередной пустышкой. Жил он после отсидки замкнуто, к нему никто не ходил, комнату снимал у чужих людей, пенсионеров, родители его проживали в деревне. Комната была чисто убрана, ухожена – и никаких бумаг, кроме паспорта… Я шел по кривым закоулкам Ганзовки (поселка на окраине города), издавна пользовавшейся дурной славой среди горожан. Новостройки постепенно поглощали безобразное хаотическое скопление довоенных бараков и мазанок, местами полуразваленных и вросших в землю почти по окна, крытых толем и кусками ржавой жести. Но все же Ганзовка не сдавалась, упрямо цепляясь за лысые бугры и поросшие чертополохом канавы, жила своей жизнью, темной, тайной и жестокой к чужакам, по недомыслию или случайно забредавшим на ее грязные колдобистые улочки без названий. Искал я пристанище дружка Лабуха, адрес которого под большим секретом подсказала мне уборщица ресторана, рано состарившаяся женщина с испуганными глазами. "Только никому не говорите, что это я… Христа ради… Очень прошу…" – шептала она мне, дрожа всем телом… Убогую покосившуюся развалюху, где жил дружок Лабуха, я нашел не без труда. Хорошо, помогли всезнающие мальчишки. На мой стук долго никто не откликался, и я уже было засомневался в благоприятном исходе моей "экспедиции", как вдруг за дверью послышался кашель и хриплый голос спросил: – Кто? – Открывай, увидишь… – Какого хрена… – проворчал хриплый голос, но дверь отворилась. На пороге стоял худой, лохматый человек в давно не стиранной голубой майке и "семейных" трусах в цветочек до колен. – Я тебя не знаю, – подозрительно глядя на меня, сказал он и попытался закрыть дверь. – Погодь, Лузанчик. – Я придержал дверь. – Разговор есть… Лузанчик – кличка дружка покойного Лабуха. Фамилию и имя его я так и не смог выяснить, этого никто не знал. Все с незапамятных времен кликали его только так. – Мент? – хмуро поинтересовался Лузанчик. – Угадал. – Имею право не пустить в свою квартиру, – нахально заявил Лузанчик, с воинственным видом загораживая вход. – Имеешь, – согласился я, широко улыбаясь. – Но не стоит… – Пугаешь? – Чего ради? Я же тебе сказал: хочу поговорить. Важное дело, Лузанчик. Очень важное… – Убедил… Как-то сразу боевой пыл Лузанчика рассеялся, и он, опустив плечи, поплелся внутрь "квартиры", шаркая рваными шлепанцами по грязному полу. – Ну, – исподлобья глядя на меня, сказал он, усаживаясь на кровать, прикрытую дырявым пледом. Я не торопился: нашел стул, застелил газетой, сел, стараясь поудобней устроить раненую ногу, осмотрелся. Пыльно, неуютно, грязно. На плите металлическая коробка из-под шприца; несколько игл лежит на пожелтевшей марле там же. Перехватив мой взгляд, Лузанчик поторопился надеть пиджак, чтобы спрятать исколотые руки – он наркоман со стажем, это мне тоже рассказала уборщица. Пауза несколько затянулась, и Лузанчик не выдержал: – Говори, чего надо. И уходи – я отдохнуть хочу. – После каких трудов? – ехидно поинтересовался я. – Не твоя забота. – И то правда… – согласился я, если честно, мне почему-то было жалко этого изможденного, больного человека. – Ты знал Леху Осташко? – Нет, – не глядя на меня, отрезал Лузанчик. – Лабуха… – добавляю я. Лузанчик упрямо молчит. Затем, видимо, кое-что начинает соображать. – А почему – знал? – встревожено интересуется он. – Потому, – отвечаю, пытаясь поймать тусклый ускользающий взгляд Лузанчика. – Чего же здесь непонятного? – Леха… помер? – наконец поднимает на меня округлившиеся глаза Лузанчик. – Не то слово… – Кто? – понимает меня Лузанчик. – Это и я хотел бы знать, – осторожно отвечаю: не говорить же ему, что именно благодаря мне его дружок отправился в мир иной; правда, своей вины я почему-то не чувствую. – С-суки… – шипит Лузанчик, вскакивает, что-то ищет. Находит. Брюки. Торопливо натягивает на худые, журавлиные ноги и снова усаживается на постель. Надолго умолкает, о чем-то сосредоточенно размышляя. Острый большой кадык Лузанчика, как ткацкий челнок, быстро снует вверх-вниз по тонкой жилистой шее. – Спрашивай… – через какое-то время совсем охрипшим голосом отзывается Лузанчик. – Я им этого не прощу, – с угрозой добавляет. – Терять мне нечего… Я понимаю его: Лабух был единственным другом Лузанчика. Это мне тоже известно. – На кого он работал в последнее время? – А ты меня на понт не берешь, случаем? – вдруг просыпаются подозрения у Лузанчика. – Не верю я тебе, понял-нет?! – кричит он в истерике. Я молча достаю из кармана фотографии, отснятые на мосту экспертами ЭКО, и сую под нос Лузанчику. Он жадно рассматривает их, затем резко отворачивается и закрывает лицо руками. – Так на кого Леха работал? – снова спрашиваю. – Этого я не знаю… – глухо отвечает Лузанчик. – Леха всегда был скрытным. А я не любопытен. Но уверен, что это штучки Додика… Собака… – Кто такой Додик? Где живет? – Если бы я знал… – Тогда где его можно разыскать? И как он выглядит? – Жирная скотина метра под два ростом… – с ненавистью хрипит Лузанчик и довольно толково обрисовывает внешность Додика. – Он часто бывает в "Дубке" и пивбаре "Морская волна"… Лузанчика начинает пробирать озноб. Он ерзает по кровати, нервно потирая ладони, и часто посматривает в сторону плиты, где лежат иглы. Похоже, пришла пора впрыснуть очередную дозу отравы. – Уходи, я все рассказал, – в конце концов умоляюще просит меня Лузанчик. – Спасибо, – благодарю я и поднимаюсь. – Всего… – Найди Додика… Это все он… Найди… – исступленно хрипит мне вслед Лузанчик. Я киваю и стараюсь побыстрее выйти на свежий воздух. Едва уловимый запах наркотического зелья, так знакомый мне по афганским духанам и витавший в развалюхе Лузанчика, еще долго преследует меня. Помочь бы Лузанчику, но как? Со слов уборщицы я знаю, что его принудительно лечили раза четыре. И без толку. Конченый человек. |