Онлайн книга «Под личиной»
|
– Не робей, пойдем, – настаивал Мухаметшин, дергая ее за рукав. – Отлипни, фраер, – тихо, с угрозой сказал один из парней. Он был коротко пострижен, белобрыс, а его руки сплошь покрывали наколки. – А я не с тобой базлаю, парнишка, – ответил ему Мухаметшин. И хищно ухмыльнулся. – Сиди спокойно и жуй, – бросил он небрежно. Мухаметшин явно нарывался на скандал. – Кончай чмырить. [12] Вали отсюда по-хорошему, – сказал приятель белобрысого. Он привстал, угрожающе сверля татарина серыми лихими глазами. Он был нескладен, угловат и имел изъян – "заячью" губу, которую неудачно пытался замаскировать жиденькими усиками. – А то что? – поинтересовался Мухаметшин. Татарин спокойно выдержал взгляд парня, продолжая нагло ухмыляться. – Клиент не понимает… – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал белобрысый. – Придется снять слепок. [13] Он резко встал и боднул головой – чтобы словно нечаянно ударить Мухаметшина в подбородок. Но белобрысый просчитался. Секундой раньше татарин схватил со стола бутылку водки и точным молниеносным ударом по голове свалил его на пол. – Наших бьют! – крикнул Мухаметшин, чтобы привлечь к себе внимание приятелей. И тут же он получил удар в скулу, от которого улетел на соседний столик. Раздался треск, столик сломался, и на пол посыпались бутылки, стаканы, тарелки… Мухаметшин, по-кошачьи извернувшись, вскочил на ноги, но второй удар парня с "заячьей" губой снова бросил его на пол. Третий раз парень ударить не успел: кулак Фундуклеева опустился ему на макушку, и противник Мухаметшина, подкатив глаза под лоб, потерял сознание. И завертелась пьяная кабацкая драка с нечленораздельными воплями, битьем посуды и матерщиной. За парней вступились их приятели, затем в драку ввязались те, которым досталось нечаянно, и наконец в кучу малую бросились охранники бара – чтобы разнять дерущихся. Это у них получалось плохо, а потому, получив в запарке по мордам неизвестно от кого, они начали бить дубинками всех подряд. Андрей сам не понял, как случилось, что он оказался в эпицентре событий. Хмельная ярость затуманила мозга, и юноша начал драться, словно одержимый. Андрей уворачивался от ударов, передвигался и бил с такой скоростью, что казалось, будто он раздваивается. Каждый его удар достигал цели, а тренированное тело повиновалось не разуму, а инстинкту. Поэтому вскоре многим стало казаться, что закоперщик и главный виновник драки именно этот не очень рослый паренек. Только Мухаметшин, сделав свое черное дело, преспокойно удалился в угол, где, сидя на стуле и, прикладывая лед к скуле, с большим интересом наблюдал за событиями в баре. На его лице блуждала змеиная улыбка, а глаза блестели холодно и равнодушно. Круговерть драки столкнула Габора и белобрысого, который, оклемавшись, сразу же схватился за нож. Венгр попытался отмахнуться стулом, но сделал это неловко, и финка, сверкнув лезвием, вонзилась ему в плечо. Андрей, который в этот момент оказался рядом, сразу оценил ситуацию. Он закрыл своим телом раненного Габора, пинком ноги оттолкнул от него белобрысого, а затем, схватив со стола вилку, молниеносно метнул ее в противника. Часто вспоминая слова Дрозда, что в ресторанной драке столовые приборы – грозное оружие, он дома часами оттачивал свое мастерство. Андрей научился буквально жонглировать всеми кухонными и столовыми принадлежностями. А вилкой с расстояния в пять-шесть метров он мог попасть в какое угодно место на теле человека с неимоверной точностью. Белобрысому вилка вонзилась в кисть правой руки, в которой он держал нож. Не выдав ни единым возгласом, что ему больно (только зубами заскрипев), белобрысый вырвал вилку из раны и бросил ее на пол. – Считай, что ты склеил ласты, [14] козел! – не сказал, а прорычал белобрысый, и бросился на Андрея. Спокойно нащупав на столе за спиной тарелку, Андрей точно рассчитанным движением швырнул ее в сторону белобрысого. Толстый фаянсовый кружок ребром угодил нападавшему посреди лба. Остановленный на ходу сильным ударом, белобрысый издал сдавленный стол и медленно завалился на пол. Из раны обильно полилась кровь. – Спасибо, брат! – с чувством сказал Габор, который, зажимая рану рукой, наблюдал за схваткой. – Я в долгу перед тобой. Но нам пора сваливать. Скоро менты нагрянут. С этими словами он заложил два пальца в рот и пронзительно свистнул. Сначала к ним пробился Маноло. А затем из свалки вывалились Чиквасов и Фундуклеев. У первого были в кровь разбиты губы, а второй прихрамывал. Маноло вытащил за шиворот бармена, который прятался за стойкой. – Держи, баклан, – кинул он перепуганному до икоты парню пачку денег. – Это за стол и поломанную мебель. Здесь должно хватить. И запомни: ты нас не знаешь. Вякнешь кому-нибудь, а в особенности ментам – тебе хана. Бывай… Они выбежали из бара и быстро расселись по сидениям "фольксвагена". Маноло рванул с места как сумасшедший. Едва машина свернула в переулок, как по улице в сторону бара "Тропиканка", блистая мигалками, проехала милицейская машина. – Уф-ф… Пронесло… – сказал довольный Маноло. – Пусть теперь разбираются. Наше дело – сторона. Легко отделались. – Кто так, – недовольно ответил Габор. – Притормози где-нибудь, нужно рану перевязать. Кровищи натекло… – Сей момент… Маноло проехал еще с полкилометра, а затем завернул во двор, образованный четырьмя девятиэтажками. В автомобильной аптечке нашелся йод и бинты, и спустя десять минут они снова катили по улицам ночного города. – Да, Синица показал класс, – восхищенно сказал Чиквасов, который время от времени плевался через опущенное стекло розовой сукровицей. – О чем речь, – согласился с ним Маноло. – Дрался, как зверь. А с виду – тихоня. Оказывается, ты опасный человек, Синица. А? Все дружно рассмеялись. – Что это наш Ахметка притих? – неожиданно спросил злым голосом Габор. – Опять эта татарская морда заварила кашу. Тебе что, без мордобоя скучно? Такой вечер испортил. Блин! – Не заводись, – мирно сказал Мухаметшин. – Ну, размялись немного, что в том плохого? – Вот сволочь! – не унимался Габор. – Размялись… Тебя бы на "перо" посадить, вот тогда мы и послушаем, что ты запоешь. |