Онлайн книга «Под личиной»
|
Но юношу утешало то, что лампочка была маломощной, и весь фасад осветить не могла. Это обстоятельство увеличивало его шансы проникнуть в здание незамеченным. Он едва дождался, пока не ушел последний посетитель и на двери черного входа с внутренней стороны не громыхнул засов. Выбравшись из кустов, Андрей, снедаемый нетерпением, быстро, но осторожно, пошел в противоположную от машины бандитов сторону. Он с большой долей вероятности предполагал, что подручные Самурая не додумаются поставить дозорного возле парадного входа. И оказался прав: небольшая площадь перед зданием была пустынной. Примерно прикинув, где должно находится реанимационное отделение, он подпрыгнул, ухватился руками за удобный выступ, и словно кошка начал карабкаться по стене. Заглянув в первое окно второго этажа, Андрей разочарованно поморщился – это была ординаторская. Там сидела женщина-врач и что-то быстро писала – наверное, заполняла какой-нибудь формуляр. Следующее окно тоже оказалось пустышкой. От разочарования юноша едва не сорвался с крохотного уступчика, но вовремя уцепился за водоотливную трубу. Через третье окно Андрей наконец увидел палату, но там лежал мужчина. Присмотревшись, юноша ощутил жар, полыхнувший в груди, – это был Шаман. Он узнал его по наколке на правой руке. Дрозд оказался прав в своих предположениях. Действительно, бандиту и впрямь повезло, что до реанимации было всего несколько метров. Его лицо скрывалось под бинтами, он дышал тяжело и прерывисто. Возле Шамана, не отходя от койки ни на шаг, дежурила миловидная медсестра. Мстительно оскалившись, Андрей некоторое время наблюдал за Шаманом, а затем начал продвигаться дальше. В четвертой и пятой палате тоже лежали люди, но матери в них не было. Где же она!? Оставалась последняя, шестая палата. К ней склонило верхушку молодое дерево, едва не касаясь оконного стекла тонкими ветвями. Тая дыхание, Андрей сделал несколько мелких шажков по опоясывающему здание фигурному уступу, и прильнул к окну. Мама!!! Юноша едва не вскричал от безумной радости, увидев знакомое лицо. Ему показалось, что она спит. В палате больше никого не было, только на экранах каких-то приборов, установленных возле стены у кровати матери, вычерчивались светящиеся ломаные кривые. Форточка была приоткрыта, и Андрей, подтянувшись на руках, ужом проскользнул через нее внутрь палаты. Он хотел сразу броситься к матери, но предусмотрительность, эта сестра осторожности, заставила его открыть окно, что оказалось нелегкой задачей, так как оно было на зиму оклеено бумагой. Справившись с непослушными шпингалетами, Андрей подошел к матери. Она дышала ровно, но, присмотревшись, юноша почувствовал, как его сердце облилось кровью – ее лицо было сплошь в синяках и ссадинах. Убью, всех убью! Дикая ненависть на Самурая и его бандитов на мгновение помутила разум Андрея. Он даже заскрипел зубами. И тут мать открыла глаза. Она глядела в потолок ничего не выражающим взглядом, не замечая склонившегося над нею сына. Наверное, мать все еще была под действием лекарств. – Мама, мама! – позвал ее Андрей. – Мама, это я. Ты меня не узнаешь? Мама… Какая-то искра промелькнула в пустых глазах матери; она шевельнулась, наморщила лоб, словно что-то припоминая, а затем перевела взгляд на Андрея. Он в это время заплакал. – Сынок… – Ее губы были непослушными, но бледное лицо вдруг порозовело, ожило. – Ты… – Мама, я пришел, я здесь. Я… я тебя люблю. – Слава… тебе… Господи, он жив… – Мать говорила медленно, запинаясь. – Конечно, жив. Что со мною станется? – Они спрашивали… где ты, били меня… – Мама, это им не сойдет с рук. Клянусь! Слезы на щеках юноши высохли в один миг, и в потемневших глазах вспыхнула безумная ярость. Они умрут, все умрут! Мать сделала движение, словно пытаясь встать. – Не нужно, сынок… Не трогай их. Это бандиты. – Ее голос зазвучал тверже. – Если с тобой… что-нибудь случится, я этого не переживу… – Мама, они от нас не отстанут. Ты их не знаешь. – Как ты мог с ними связаться? Я ведь просила тебя… – Я ни в чем перед ними не виноват. И с ними я даже не думал связываться. Поверь мне. Честное слово! Так вышло… – Я тебе верю. Но лучше отойди в сторону. Подожди, пока я выздоровею… а потом мы уедем из этого города. – Мама!.. – Прошу тебя, не спорь. Так будет лучше. Я знаю. Потерпи. – Хорошо, ма, будет, как ты скажешь, – покорно ответил Андрей. – Только быстрей выздоравливай. Завтра я принесу тебе чего-нибудь поесть. Но… – Он запнулся. – Что значит твое "но"? – Врачи не пускают меня в палату, – соврал Андрей. – Я влез через окно. Поэтому, некоторое время мы не сможем видеться. – И тут же он поспешил добавить: – До тех пор, пока ты будешь в реанимации. – Пиши мне записки. Каждый день. Ладно? – Обязательно, – с некоторым сомнением ответил Андрей. Мать помолчала, пристально вглядываясь в лицо сына. – Как ты похож на отца… Ее глаза наполнились слезами. Юноша нахмурился. Эта тема в их семье была запретной. Когда Андрей подрос и стал кое-что соображать, он однажды спросил у матери, где его отец. Она ответила коротко – погиб. И больше никаких объяснений. Словно все, что касалось отца, было тайной за семью печатями. Скорее всего, так оно и было. Иногда мать открывала старенькую шкатулку, где находились разные безделушки, и надолго застывала в полной неподвижности, перебирая недорогие вещицы, как бусинки четок. Похоже, это были подарки отца. В такие моменты Андрей старался оставить ее одну, потому что мать, обычно, твердая, несгибаемая женщина, с которой в любых ситуациях трудно было выжать даже слезинку, начинала беззвучно плакать. Видимо, ее одолевали печальные воспоминания. И еще одно обстоятельство удивляло и поражало Андрея – у них не было фотографии отца. – Мама, прости, если я что-то не то говорю… но кто мой отец? – Это долгий разговор… – устало ответила мать. – Мы еще поговорим об этом. После… – Он… нас бросил? – Нет! Я любила его. И он меня тоже… – Она судорожно сглотнула слюну. – Я расскажу тебе, ты должен все знать. Потом… Андрей молча кивнул. Он ругал себя последними словами. Зачем было спрашивать об отце? Мать и так слаба, ей лишние волнения вредны. – Мама, я пойду, – сказал он и поцеловал ее в сухие, обветренные губы. – Нельзя, чтобы меня здесь увидели. – Иди… Мать глядела на него с такой любовью, что глаза Андрея вновь увлажнились. Прикусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться, он направился к окну. |