Онлайн книга «Тайна Розенкрейцеров»
И это, по идее, еще цветочки. Глеб уже готов был плюнуть на все сокровища, которые могли здесь оказаться, только для того, чтобы их имена были занесены на скрижали истории. Тихомиров-младший был совершенно уверен, что пещерный храм – это раритет мирового значения. Он едва не на цыпочках обошел пещеру по периметру, пытаясь понять, что изображали рисунки. И оставил эту затею – чтобы в них разобраться, нужно быть специалистом по оккультным наукам. Конечно, будь вместе с ним отец, они смогли бы сообща сделать какие-то выводы, так как Николай Данилович в свое время зубы проел, разбираясь с астрологией и хиромантией. Это для него было чем-то вроде хобби, которым он с увлечением занимался в перерывах между вылазками в поисках кладов. Но у самого Глеба не было ни времени, ни желания влезать в малознакомые дебри средневековой мистики. Завершив «круг почета», Глеб вернулся в центр пещеры. И только теперь он заметил, что там находится камень, похожий на тот жертвенник, что был наверху. Глеб подошел к нему вплотную, чтобы убедиться в верности своих суждений, и вдруг заметил, что это несколько не то, о чем он подумал. Дабы окончательно удостовериться, что с глазами все в порядке, и они его не обманывают, Глеб ощупал камень руками и ощутил сильнейшее сердцебиение. Это был не жертвенный камень, а миниатюрный саркофаг! Нет, даже не саркофаг, а мраморный ларец с идеально подогнанной крышкой-плитой толщиною где-то около четырех сантиметров. Затаив дыхание, Глеб начал осторожно, по миллиметру, сдвигать крышку в сторону. Он боялся открывать ларец до дрожи в коленках, но его кладоискательская сущность напрочь отключила здравый смысл и самолично посылала команды руками и ногам, минуя все нервный центры. Когда ларец немного приоткрылся, Глеб включил фонарик и заглянул внутрь. И был сильно разочарован. Оказалось, что внутренность сундука обложена листами материала, похожего на тот, из которого был сделан фильтр, а на самом его донышке, вместо уже существующего в воображении Тихомирова-младшего богатого клада, стояла всего одна-единственная чаша из белого металла с чеканным рисунком по ободку. – В нашей квартире только старинного ночного горшка и не хватало, – понизив голос до шепота, недовольно сказал Глеб, отвечая своим мыслям. Отбросив все сомнения и колебания, он снял крышку (она тоже была с изоляцией на внутренней стороне) и достал из сундука металлический сосуд необычной формы. Чаша имела невысокую толстую ножку и четыре ручки странного вида. Это обстоятельство заинтриговало Глеба – подобных сосудов ему не доводилось видеть ни в музеях, ни в каталогах. Ничего не было написано о чем-то подобном и в специальной литературе, насколько ему помнилось. И главное – чаша оказалась теплой на ощупь, хотя воздух в пещере был прохладен, а температура саркофага, как и положено хорошо полированному мрамору, упрятанному в глубокое подземелье, была не выше двадцати градусов. Но Глеб, который мысленно уже обследовал другие тоннели в поисках выхода, не обратил на это обстоятельство должного внимания… – Нашел? – с нотками нетерпения в голосе спросил отец, когда Глеб вернулся в главную пещеру. – Да. Только не то, что нам нужно. – Что это? Николай Данилович наконец увидел чашу, которую Глеб небрежно держал за одну из ручек. – Очередная загадка… И Глеб поведал отцу о новой пещере и саркофаге. – Дай-ка я посмотрю, – оживившись, попросил отец. – Держи. Чаша, как чаша, ничего выдающегося. Даже не золотая. Похоже, серебро или сплав какого-то металла с серебром. За нее более штуки «зеленью» никто не даст. По крайней мере, в нашей стране. А может, и того меньше. – Ошибаешься… Николай Данилович внимательно разглядывал чеканные изображения на ободке чаши и на ножке. – Ее цена будет на порядок выше. Если только… – Что – «если только»? – живо спросил Глеб. – Так говоришь, серебро или его сплав? Отец проигнорировал вопрос сына. – Ну не платина же. Это было бы совсем круто. Но я платину могу определить с закрытыми глазами. Это точно не она. – Верно. Выражаясь вашим молодежным языком, это даже не круто, а очень круто. – Не понял… Что ты имеешь ввиду? – А то, что металл, из которого изготовлена чаша, весьма необычен, чтобы не сказать больше. Я, например, понятия не имею, что это такое, хотя на металловедении в свое время собаку съел. – Да, в металлах ты разбираешься лучше, чем я, – вынужден был признаться Глеб. – Но и это еще не все. На чаше прочеканены не просто рисунки, а ПИСЬМЕНА. И мне кажется, что такая письменность земной науке еще неизвестна. Присмотрись внимательней, по письменам ты у нас дока. Глеб забрал из рук отца чашу и, подсвечивая фонариком, начал изучать чеканный ободок. – Слона-то я и не заметил, – сказал он огорченно спустя минуту или две. – А следовало бы. Да, батя, ты прав – такого алфавита я что-то не припоминаю. Это и не доисторические петроглифы, и не клинопись, и не древнееврейские письмена, хотя некоторая схожесть как будто просматривается. Обалдеть… – Вот именно. И еще одно… Николай Данилович снова взял сосуд в свои руки. – Чаша теплая, словно ее все время подогревали. Интересно, это свойство металла, из которого она изготовлена, или что-то другое? – Батя, а что если она радиоактивная!? – всполошился Глеб. – Брось… – поморщился отец. – Ни один раритет древности не обладает радиоактивными свойствами. Ну, разве что самую малость, не выходящую за пределы нормы. – Но… – Не переживай, – бесцеремонно перебил отец Глеба. – Даже если чаша и обладает радиоактивным излучением, мне в мои годы бояться такой малости нечего. – И все-таки нужно быть осторожней, – настаивал Глеб. – Буду, – пообещал отец. – Как только хорошо изучу ее, так сразу и отставлю в сторону. – Ты здорово рискуешь. – Мы оба здорово рискнули. Поэтому предоставим нашим судьбам вершиться так, как это записано где-то там… Николай Данилович ткнул пальцем вверх. – Батя, что-то в последнее время ты стал чересчур большим фаталистом. – Думаешь, это не к добру? – Не знаю. Я просто констатирую факт. – Ладно, ты иди. Не теряй времени. – Слушаюсь, гражданин начальник! – бодро ответил Глеб, хотя на душе у него кошки скребли. На этот раз Глеб все же решил проверить «вентиляционный штрек», как он назвал второй тоннель, откуда в пещеру подавался свежий воздух. Вдруг там впускное отверстие находится на досягаемой высоте. Этот тоннель резко отличался от всех остальных. В нем были хорошо сохранившиеся ступеньки, которые вели вниз. Стены тоннеля не светились, и Глеб, не выпускавший зажженный фонарик из рук, начал ощущать некоторое беспокойство. Ступеньки чередовались с горизонтальными площадками, и Тихомиров-младший вспомнил про террасы на склоне холма. На одной из площадок он нашел еще один воздушный фильтр. Только на этот раз он был вмонтирован в боковую стену подземного коридора. Наверное, в этом месте тоннель разветвлялся и по другую сторону фильтра находился канал, соединяющийся с воздухозаборным колодцем. |