Онлайн книга «Талер чернокнижника»
|
Ладно, все это так, мысли на отвлеченные темы. Что будет со мной? Смогу ли я выпутаться из той сети, которую набросил на меня Ляхов? Корефан хренов… А еще прикидывался порядочным человеком. Я на него свой кофе тратил… Подумал бы своей ментовской тыквой, как следует: зачем мне убивать Князя!? Так нет же, сразу меня под микитки и в кутузку. Сукин сын! На шконке – так, кажется, называют тюремные кровати – долго отдыхать мне не дали. Часа через три-четыре, растянувшихся для меня до бесконечности, дверь камеры отворилась, и грубый голос надзирателя вмиг разрушил хрупкую конструкцию версии убийства Князева, которую я успел соорудить за это время: – Бояринов! На выход. Взгляды сокамерников подтолкнули меня в спину, и я вылетел из камеры пулей. Наверное, это моя душа так рвалась на свободу. – Не спеши, – буркнул надзиратель. – Руки за спину, лицом к стене! Да понял я, понял… В кино теперь что хочешь показывают. Поэтому меня совсем не возмутил и не обидел хамский тон надзирателя – у него служба такая. Ляхов встретил меня очень официально. На стандартные протокольные вопросы я тоже ответил сухо и безо всяких эмоций. Для меня он сейчас был совсем чужим и враждебным элементом. Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец… Потом началась процедура опознания. Меня посадили вряд еще с тремя мужиками, зашла какая-то тетка, посмотрела на нас, ткнула с победным видом в мою сторону, сказав «Этот! Я сразу его узнала», и все удалились. В кабинете остались только мы с Ляховым. Он смотрел на меня ничего не выражающим взглядом. Примерно так настраивается спортсмен перед прыжком в высоту. Примеряется. Все эмоции прочь, только сверхзадача – перелететь через планку. Что ж, лети, орелик. Все равно я безгрешен. И дело мне ты не сошьешь. Все твои потуги в этом направлении – пустышка. – Та-ак… – наконец протянул майор. – Начнем… – Продолжим, – поправил я своего инквизитора. – Хорошо, продолжим. – Мне нужен адвокат. Я буду с вами говорить только в его присутствии. – Это ваше окончательное решение? – Нет, промежуточное, – ответил я с вызовом. – А какое окончательное? – Выйти из тюряги и плюнуть в ее сторону. Сделаю это с наслаждением. – Значит, вы утверждаете, что не виновны… – Несомненно. И не утверждаю, а категорически настаиваю. – Что вам сказать… Обычно поначалу все так говорят. – Кто же будет на себя напраслину возводить? – И так бывает, – возразил Ляхов. – Я знаю. Это когда кто-то хочет скрыть более тяжкое преступление. Но мне скрывать нечего. Я прозрачен как хрустальное стекло. А вы хотите сделать из меня Раскольникова. Я не бедный и не жадный до денег. – То, что вы не бедняк, мне известно. Но факты – упрямая вещь. – Какие факты!? То, что меня узнала эта тетка, вы считаете фактом? Так я и не скрывал, что был у Чарнецкого в гостях. Но это случилось раньше, до убийства. Вы, кстати, проверили мое алиби? – Успокойтесь, проверили. – Ну и?… – Тут вы не соврали. Все сходится. – Так что вам еще надо от меня? – Совершенно точно определить момент, когда произошло убийство, практически невозможно. Это вам скажет любой судмедэксперт. Так что в словах «плюс-минус» заключается и страховка врача от необъективности суждения, и кончик ниточки для оперативника, который может помочь ему размотать клубок. Вы могли убить Чарнецкого и сразу же уйти из его квартиры. – Это не факт, а всего лишь предположение. Которому могут поверить только предвзятые судьи. Ляхов как-то странно улыбнулся, открыл папку, которая лежала перед ним, и достал оттуда несколько бумажных листков, скрепленных скобами. – Это заключение экспертизы по делу Хамовича… Он глядел на меня как удав на кролика – не мигая. Наверное, хотел подсмотреть мою реакцию на его слова. – Ну и что? – сказал я беспечно. – А то, что мы нашли в его квартире ваши шаловливые пальчики. Но вы ведь утверждали, насколько мне помнится, что никогда там не были… Меня словно обухом хватило по голове, хотя внешне я остался невозмутим. Где они их нашли!? Неужто после ухода Васьки Штыка со товарищи в квартире Хам Хамыча не убирали? Мама миа… Я ответил, не задумываясь: – Вы еще поищите отпечатки моих пальцев на троллейбусной остановке. Там вы их тоже найдете. Откуда я знаю, как они очутились в квартире Хамовича!? Возможно, я заходил, когда там жили другие люди… не помню. – Хорошая позиция для защиты, – язвительно сказал майор. – Ничего не помню, ничего не знаю, никому ничего не скажу. – Я не защищаюсь. Я говорю чистую правду. Мне как-то не приходило в голову вести дневник, в котором каждый день расписан по часам – где был, что делал, какие планы строил. У вас есть такой кондуит? – Нет. Но с памятью у меня все в порядке. – А я тупой. Иногда даже забываю, как меня звать. Это преступление? – Это болезнь. Вам нужно лечиться. – Так вы хотите отправить меня в зону на лечение? – Да, хочу. – Спасибо за откровенность. Но с какой стати? – Что ж, пришло время выложить свои карты на стол. Вот тогда и посмотрим, как вы запоете… – Валяйте, – ответил я равнодушно. Да пошел он!… – Итак, проанализируем ситуацию, – начал майор. – За короткое время случилось четыре тяжких преступления, в которых просматривается ваше участие. – Не понял… Почему четыре? Вы пока только два предъявили. Или мылите мне «паровоз»? – Что ж, перечислим, – охотно согласился опер. – Убийство Хамовича – раз, убийство Чарнецкого – два, якобы похищение вашей подруги – три… – Минуту! Что значит – якобы? – А то и значит, что она до сих пор не объявилась. Так где вы ее закопали? – Потом покажу, – процедил я сквозь зубы, едва сдерживая ярость. – Надеюсь, вы подскажете мне это место. – И четвертое преступление, – продолжал, как ни в чем не бывало, Ляхов, – смерть некоего гражданина Жовтобрюха. Как вам такой расклад? – Момент… Кто этот Жовтобрюх? Удивительно, но я был спокоен и холоден как айсберг. Откуда в меня начало вливаться это потрясающее спокойствие, я не знал. Но у меня внутри вдруг начала произрастать уверенность, что уже сегодня я буду дома, а весь этот треп с опером не больше чем мелкая неприятность. |