Книга Проклятие изгнанных, страница 32 – Альберт Байкалов

Кабан бросился к Лизуну и, схватив лежащий рядом обломок кирпича, со всего размаха двинул им его в лоб. Но тот лишь сильнее подтянул к животу колени, резко распрямился и продолжил сипеть. Кабан совсем обезумел. Он размахнулся и двинул еще раз. На этот раз обломок угодил несчастному в переносицу, и брызги крови разлетелись в разные стороны.

– Господи! – встал на четвереньки Сурок и запрокинул голову вверх. – Да когда же ты сдохнешь?!

И тут же раздался облегченный вздох Кабана:

– Издох!

Немея от страха, Сурок посмотрел на Лизуна. Совсем за короткое время наркоман сильно изменился. Черты его лица будто бы стали четче, а сам он, и без того худой, стал словно невесомым. Бледная кожа на скулах казалась прозрачной, неестественно широкий нос посинел и выглядел неимоверно большим.

– Бери его за ноги! – приказал Кабан.

– Зачем? – ужаснулся Сурок.

– В лес надо отнести, – пояснил Кабан и затравленно оглянулся по сторонам: – Быстрее!

Сурок взял Лизуна за лодыжки и тут же отпустил. Он отчетливо почувствовал тепло через материал носков, и ему стало нехорошо.

Между тем Кабан взял Лизуна за плечи и потянул вверх:

– Ну!

Забыв обо всем на свете, Сурок снова схватил наркомана за ноги и последовал его примеру. Однако они подняли ноги и голову, но тело не хотело слезать с арматуры. Нанизанный, как на шампур, Лизун цеплялся за нее всеми жилами.

Кабан отпустил плечи Лизуна и перехватил его под руки:

– Еще раз!

Сурок потянул что есть силы. Кабан напрягся так, что лицо почернело, а на лбу и шее вздулись толстые, в палец толщиной, вены. Раздался страшный чавкающий звук, и им наконец удалось стянуть Лизуна.

– Фу! – выдохнул Сурок, когда они опустили труп рядом с окровавленным прутом.

– Надо же, – ударил по торчащей арматуре Кабан, – не мог чуть левее или справа упасть?

Сурок вдруг почувствовал, как немеют ноги, а кровь стынет в жилах. Он только сейчас со всей ясностью осознал, что стал убийцей.

– Нас поймают? – то ли спросил, то ли констатировал он, хватаясь за голову. – Какого черта? Кому теперь нужен этот металлолом?

– Какой металлолом? – наклонился к нему Кабан. – О чем ты?

– В шкатулке план дома, на котором обозначено, где спрятан клад, – глядя перед собой, пробормотал Сурок. – Там очень много всего…

– Так вон оно что! – торжественно протянул Кабан. – А я думал, чего ты так вцепился в этого наркомана?

– Извини, что сразу не сказал.

– Значит, так, – засуетился Кабан, – хватай его! Скоро стемнеет, а нам надо еще яму вырыть…

Сурок не сразу понял, что двигатель давно не работает, а машина стоит. В себя пришел, когда Кабан толкнул его в бок:

– Ты чего, уснул?

– А что? – встрепенулся Сурок и посмотрел вперед. Они стояли на улице, недалеко от его дома.

– Приехали! Что дальше?

– Что дальше? – эхом повторил Сурок, силясь вспомнить, что говорил ему по дороге Кабан. Он вроде все слышал, соглашался с ним, отвечал на вопросы, но сейчас, когда двигатель замолчал, из головы вылетели все мысли. Сурок помнил лишь, как, по очереди меняясь, они выкопали лопатой, которая оказалась в багажнике машины, достаточно глубокую яму, как свалили в нее труп и засыпали сверху землей. Потом спустились к небольшой речке и долго мылись. Там же распаковали автомобильную аптечку и перевязали Кабану рану. Майку пришлось выбросить. Благо в багажнике машины валялась камуфлированная армейская куртка, в ней он и доехал до Москвы.

– Я уже ничего не хочу, – одними губами проговорил Сурок, проклиная тот день, когда Лизун пришел к нему со шкатулкой.

– Что ты сказал? – слегка наклонился Кабан.

– Как думаешь, нас найдут?

– Если проболтаешься кому, то да. А так, – пожал плечами Кабан, – кто его искать будет? Сам сказал, наркоман. К тому же мать в больнице. Разве что подруга? – вопросительно уставился он на Сурка.

– Коме ничего, кроме дозы, не надо, – вздохнул Сурок. – Ты сейчас куда?

– Не знаю. Обратно ехать не хочу.

– Но и ко мне нельзя, – спохватился Сурок.

– Понимаю.

– Как думаешь, где может быть эта квартира?

– Не знаю, – пожал плечами Кабан. – Он ведь говорил, будто дома нашел?

– Ну да, – кивнул Сурок. – Только Кома в новостройке живет, а на схеме старый дом. Клад спрятан еще до революции.

– Послушай! – Забыв про рану, Кабан развернулся к нему всем телом и сморщился, однако тут же взял себя в руки: – А если он имел в виду не дом своей подружки, а тот, где сам вырос?

– Не может этого быть, – категорично покачал головой Сурок. – Я хорошо помню, Лизун сказал, будто среди старых вещей Кома нашла. Хотя постой, – неожиданно спохватился он, почувствовав, что Кабан, сам того не ведая, своим вопросом дал ему подсказку. – А ведь мать Лизуна живет в старинном доме!

– Погоди! – схватил Сурка за руку Кабан. – Ты вспомни, что он кричал!

– Что? – спросил одними губами Сурок и тут же ответил на свой вопрос: – В зоне сдохнет, или нельзя ему туда…

– Точно! – удовлетворенный ответом, кивнул Кабан. – Он кого-то сильно потрепал… Может, убил.

– Знаешь, что, – сложив всю мозаику, задумчиво произнес Сурок, – завтра надо навестить дом, где он жил, и узнать, не было ли у них никаких краж со взломом.

– И мордобоем, – добавил Кабан.

Нового знакомого Виктора звали Романом Анатольевичем. По пути он успел рассказать, что живет с дочерью, вернувшейся после неудачного замужества в отчий дом, и работает в метро.

Двери открыла стройная блондинка с большими печальными глазами.

– Принимай гостя, – подтолкнул Виктора в спину Роман Анатольевич.

– Здравствуйте. – Окатив гостя с ног до головы изучающим взглядом, она уставилась на вошедшего следом отца: – И что на этот раз?

– Что ты имеешь в виду?

– Сам не догадываешься? – хмыкнула молодая женщина, развернулась и удалилась в глубь квартиры.

– Похоже, у вас из-за меня проблемы? – почувствовал себя неловко Виктор.

– Не бери в голову! – Роман Анатольевич взял из рук Виктора чемодан: – Проходи.

Оказавшись в комнате, Виктор огляделся.

Голоса Романа Анатольевича и дочери переместились из коридора куда-то в другую комнату. Они говорили шепотом, но и этого было достаточно, чтобы понять, о чем шел разговор, происходивший на фоне звона посуды.

– Кто это? – шептала дочь. – Ты опять за свое?

– О чем ты? – удивлялся папаша.

– Опять смотрины решил устроить?