Онлайн книга «Концентрация смерти»
– Сделаем, господин комендант, – неуверенно пообещал Кузьмин. – Мастера у нас на все руки. А что ему еще оставалось? Как старший в бараке, он отвечал за всех проживающих в нем пленных. – Мне нужна персональная ответственность, – продолжал улыбаться Вильгельм Гросс. – Кто именно берется за работу и отвечает за нее? И тут отозвался Прохоров. – Я сделаю. Только мне толковый помощник нужен, чтобы в срок управиться, – он указал на Фролова. Все пленные смотрели на Михаила с плохо скрываемым отвращением. Мол, сам вызвался делать такую работу, да еще и подставил Илью. – Отлично, – похвалил Прохорова комендант. – Значит, договорились. Настольная лампа должна быть сделана ровно через неделю. На одной чаше весов усиленный паек и папиросы, на другой – ваши жизни. – Разрешите нам и по ночам работать, – стараясь, чтобы эта фраза прозвучала как можно убедительнее, попросил Прохоров. – Надо же успеть в срок. Многим рискуем, да и вашего друга не хотелось бы огорчать. Он, наверное, о подарке догадывается. Коменданту такое рвение понравилось, он приказал охраннику временно не закрывать на ночь дверь, ведущую в мастерскую. Распорядился обеспечить мастеров свечами и керосиновой лампой. Когда Гросс ушел, Кузьмин прищурился, глядя на Михаила. – А ты задницу рвать умеешь, – негромко произнес он. – Далеко пойдешь, если человеческую кожу не испортишь. – Надо же было кому-то сделать эту чертову лампу, – раздраженно проговорил Прохоров. – Или ты, Аверьянович, хотел, чтобы нас всех из-за нее расстреляли? – Ладно, что сделано, то сделано, – пробурчал Кузьмин. Прохоров с Фроловым до конца рабочего дня даже словом не перекинулись. Илья прекрасно понял план Михаила, ведь сам же говорил, что судьба подбросит шанс продолжить работу над подкопом. После отбоя Фролов и Прохоров остались в мастерской. Горели свечи, присланные комендантом. Мерно гудел приводимый в движение педалью токарный станок. За окнами барабанил ливень. Вспышки прожектора сменялись вспышками молний. И тогда мастерскую заливало безжизненным ртутным светом. – Думаешь, уснули? – спросил Михаил. – В дождь хорошо спится. Пойду, гляну. Илья выскользнул за дверь, вернулся. – Дрыхнут, давай за работу. Дверь подперли со стороны мастерской. Песок из пожарного ящика сноровисто перегрузили в мешки. Открыли лаз. – Ты тут оставайся, – предложил Илья. – Мало ли что? Я спущусь, а ты ящик на место задвинь. Потом грунт вместе поднимем. – Толково. Если кто сюда сунется, то в темноте мешков с песком и не заметит. Фролов спустился в лаз с зажженной свечой. Прохоров задвинул пустой пожарный ящик на место. Подтащил к нему мешки с песком, чтобы не бросались в глаза сразу от двери, и принялся вытачивать на станке ножку для лампы. Дерево было сухим, плотным – дуб, резалось оно с трудом, тонкой стружкой. Прохоров не собирался оканчивать лампу в срок, надеялся уйти лазом раньше, но позаботиться о видимости работы следовало. Он не сомневался, что комендант не пустит дела на самотек. Или наведается до окончания срока сам, или пришлет кого-нибудь из администрации офлага. Дверь, ведущая из барака, слегка дернулась, вставленный под полотно колышек удержался. Прохоров остановил станок, прислушался. В дверь тихо постучали, из-за нее раздался шепот Кузьмина. – Эй, чего закрылись, мастера заплечных дел? Михаил секунду помедлил, открыть все же стоило. Ничего подозрительного в мастерской не наблюдалось, мешки с песком скрывались возле ящика в темноте, плюс ко всему их прикрывал брезент. – Сейчас, – негромко отозвался Прохоров, вытащил колышек и открыл дверь. – Сквозняком дверь открывало, вот мы и подперли. И тут же понял, что сморозил глупость. В мастерской он находился один, а сказал «подперли», во множественном числе. – Фролов где? – Спать пошел, – стараясь говорить как можно спокойнее, произнес Михаил. – А в чем дело? – Ни в чем, просто интересно, как дела продвигаются. Весь барак от вашего старания зависит. А Фролов, выходит, волынит. Спать пошел. – Успеваем и поработать и поспать. – Это хорошо, что все успеваете делать… Значит, ножку для лампы режешь? – Стараюсь, – Михаил чувствовал, что Кузьмин появился в мастерской не для того, чтобы задавать необязательные вопросы. – Спит, значит? – ухмыльнулся Кузьмин. – Ну, спит. А что? Ночь на дворе. – А ты ножку для лампы точишь? – Чего ты, Аверьянович, от меня хочешь? – Правды, – прошептал Кузьмин, решительно направился к пожарному ящику и легко, будто загодя знал, что тот поддастся, сдвинул его в сторону. Прохоров опешил, так мог действовать только человек, наперед знавший, что ящик пустой. На всякий случай он взял в руки остро заточенный резец. – Вот тебе и момент истины, – бесцветным голосом произнес Кузьмин. – Был, значит, у Зубкова подкоп. А вы его продолжаете. Фролов копает, а ты на стреме вверху. Много копать осталось? Отпираться не было смысла. Кузьмин стоял прямо перед подземным лазом. – Немцам донесешь? – спросил Михаил. – Зачем так сразу? – Кузьмин покосился на резец в руке Михаила. – Возьмете в свою компанию, уйдем вместе, никто ничего не узнает. Не возьмете, придется жизнь свою спасать. Когда вы отсюда дернете, то нас всех, – он кивнул на закрытую дверь, – расстреляют на хрен или повесят, что, впрочем, сути вопроса не меняет. – Мы никого не собирались с собой брать. За тебя еще десять человек казнят. Ты об этом подумал? – Подумал так же, как и вы о других подумали. Мол, все равно долго здесь никто не живет. Месяцем раньше, месяцем позже на тот свет отправятся – разница небольшая. Короче так, или берете меня с собой, или прямо сейчас сдаю вас охране – спасаю себе жизнь и жизнь других обитателей барака. – Ты откуда про нас узнал? Кузьмин хмыкнул. – Мне сразу подозрительно стало, когда ты вызвался лампу из человеческой кожи для коменданта делать. Ну а со стороны моих нар я сразу же, в первый день, как тут появился, дырочку в стене просверлил за мастерской наблюдать. Надо же в курсе всего, что рядом происходит, быть. Итак, сам решишь или с приятелем посоветоваться хочешь? Кстати, вот и он, – Кузьмин смотрел под ноги. Из ямы виднелось лицо ошарашенного Фролова. – Вылезай, – Прохоров протянул ему руку, наскоро объяснил суть происходящего. – А что нам еще остается? – сказал Фролов. – Придется с собой брать и Аверьяновича. Только учти, – повернулся он к Кузьмину, – на наши запасы харчей не рассчитывай, и одеждой мы тебя не обеспечим. Для себя собирали. |