Онлайн книга «Мы те, которых нет»
– Я… Я… – Глицерин тщетно пытался перевести дыхание. У него был вид человека, твердо решившего скончаться на месте. – Быстрей! Глицерин стянул майку, обнажив жирное, в складках белое тело. И натянул наизнанку майку – похабно, но сгодится. Главное, не видно приметной надписи. Мы добрались до метро. В переходе торговали по дешевке разными шмотками, и я купил Глицерину майку с надписью «Я люблю пиво и раков», а себе – с изображением медведя в ушанке. Смотрелись мы теперь колоритно. Вышли на станции «Кожуховская», где вечное столпотворение рядом с рынком запчастей. Глицерин остановился, упрямо набычился. – Ты кто? – Глаза у него были испуганные и слегка безумные. – Ты зачем меня вытянул? – Ты чего, не помнишь? – Нет! – визгливо воскликнул Глицерин. – Что-то ты какой-то… – Я покачал головой, состроив презрительную мину. – Какой? – Да никакой. Голодный, потрепанный, злой. Пошли, горло смочим, – кивнул я на пивной бар. – Стресс надо залить. – С деньгами не очень, – потупился Глицерин. – У идейных всегда не очень с деньгами. Угощаю. В кафешке класса «забегаловка вульгарис» мы устроились в уголке. В зале было многолюдно и шумно. Пиво принесли сразу. – Ты совсем опух, Глиц? – процедил я. – Мы с тобой у Паука тусили. Мы действительно встречались у некоего авторитетного деятеля по кличке Паук. Глицерин меня помнил плохо. Я его помнил хорошо. Я вообще много чего помню. Память у меня феноменальная. В ней держатся бесчисленные Абдулвалиды и Хаттабы, Хамиды и Магомеды, нацики и ваххабиты, гринписовцы и футбольные фанаты – послужной список каждого в любой момент готов был всплыть в моем сознании. Их отношения, семьи, слабости. А также эмиссары и террористы, цэрэушники и представители МИ-6, которые кормили с руки всю эту сволочь. Это моя жизнь, мое жизненное пространство. В этом мире я демон. Невидимая и незримая сила, которая рушит планы и сметает врагов. – Ну что, забыл? – хмыкнул я. – Ты мне еще что-то там про ядерную войну втирал. – Про какую войну? – Что лучше ядерная война, чем это прозябание. – Я и сейчас так считаю. – Суров ты, брат. Кстати, я Чак. – Чак, – прицокнул Глицерин. – Тот самый?.. Помню. – Вот и отлично. – Я поднял кружку. – За неожиданные встречи. – За встречу. – Глицерин сделал богатырский глоток, и я понял, что одной кружкой мы не обойдемся. На халяву такие захребетники готовы выпить цистерну, бочонок и маленький наперсток. – Чего у тебя в книгах было? – спросил я. – Ничего, – насупился Глицерин. – Свистеть в лесу будешь. – Так, хлопушка. Звуковое сопровождение митинга. – Грамм на двести тротила? Угадал?.. И за каким хером? – Так надо, Чак. Так надо… Или ты девочкой стал, что громких звуков боишься? – Ты за слова готов ответить, пончик? – Я сжал кружку с таким видом, что готов опустить ему на голову. – Да не кипятись, – отпрянул Глицерин и с готовностью добавил: – Беру слова обратно. – Я из-за тебя рисковал. А ты мне что говоришь, чучело огородное? – Замнем, Чак. Я же извинился. – Тогда живи. Пока живи. – Ты-то как? – поспешил перевести разговор Глицерин на другую тему. – При делах? – С какой целью интересуешься? – Да ни с какой. – Это радует. – Я потерял интерес к разговору. – Еще по одной пива – и на боковую. Хрена с тобой тереть. Опрокинули еще по кружке, закушали сухариками и орешками. – Значит, ты до сих пор фейерверки мастыришь? – бросил я. – Ну… В общем… В общем, да. – Могу тебе заказать хлопушки? – Можешь. Ты можешь… Потому что ты Чак. И у тебя репутация. – Телефон оставь. – Пиши. – Глиц надиктовал уже знакомый мне номер. Я ответил тем же. Потом я посмотрел счет, бросил на стол купюры и поднялся со словами: – Давай, Глиц, не кашляй… И на улицу реже показывайся. Думаю, тебя будут искать. – А тебя? – И меня. И помни – подставился я из-за тебя. Так что ты мне должен. – Слушай, Чак. А если… – Глицерин задумался. Хотел что-то сказать, но так и не собрался. – Звони, Глиц, – на прощание сказал я. – Пропустим еще по кружечке. * * * «КамАЗ» вылетел на встречную полосу на Щелковском шоссе и снес представительский «БМВ» с блатными номерами – тремя семерками. Шикарная машина вмиг превратилась в уродливую жестянку с запечатанными в ней двумя человеческими телами, из которых уходила жизнь. «Скорая помощь» прибыла через одиннадцать минут и помочь никому не могла. Водитель «КамАЗа» целехоньким выбрался из кабины и сел в автомашину «Лада Калина». На сиденье грузовика остались логотип «Альянса действия» и привычное воззвание, позже продублированное в Интернете: «Не стало еще одного пса воровского режима». Этим самым псом был начальник управления по борьбе с организованной преступностью и экстремизмом МВД России генерал-лейтенант полиции Свальнев. Через день взорвали машину вице-губернатора Смоленской области, когда тот собрался в деревню к родителям. В области народ его уважал как своего в доску, не засланного, не коррупционера – редкий тип народного чиновника. Похороны вылились в митинг против террора, который попытались оседлать представители оппозиции, но были с позором изгнаны. – Вы пособники бандитов! Вас надо отправить лес рубить, сучьи дети! – кричал на митинге оратор из работяг, когда его коллеги пинками гнали толпу «синеленточников», среди которых по гламурным одежкам угадывались московские эмиссары. В кабинете на проспекте Вернадского совещалось руководство «НК». Отсутствовал только бывший альфовец генерал Юрасин. Атмосфера была тяжелая. Тучи, сгустившиеся над страной, не обошли и этот кабинет. – Думаю, нет необходимости напоминать о сложившейся ситуации. – Генерал Панасенко сдерживался, чтобы не ввернуть крепкое словцо. – За последние две недели семнадцать терактов. Все идет по нарастающей, худшие прогнозы подтверждаются. – А жертвы? – произнес Куратор. – Есть хоть какая-то система? – Никакой! Лупят по площадям. Бьют по гос-аппарату, борются с «чиновниками-эксплуататорами». Мол, чтобы ни один оккупант не чувствовал себя спокойно. Действуют безнаказанно. – Один теракт предотвращен, – вставил словечко Гаврилов. – Вы имеете в виду того бомбиста в Москве? – приподнял бровь генерал. |