Онлайн книга «Мы те, которых нет»
– Для нас важна только Россия, – говорил он. – Она может быть или мощной империей, или ее вообще не будет. В империи все люди братья. Никто никого не режет. Русская империя всегда была сильна тем, что вбирала в себя разные народы. И их пассионарная энергия вливалась в пассионарную энергию русского народа. Поэтому нужно не уничтожать друг друга, а восстанавливать единство целей. Возвращать заблудших. И жестоко наказывать тех, кто хочет гибели страны. – Мы на краю, капитан, – сказал он мне тогда. – И ты нам нужен. – Предлагаете сдать своих? – Сдать? Кого? А ты знаешь, как ты тут оказался? Тебя и так сдали. И Жука твоего сдали. Я вздрогнул. – Вас сдали те, кто толкал вас на все эти безумства. Вы думаете, что боролись за страну. А вас разыгрывали, как пешки. И когда стало выгодно, вас просто отдали нам на съедение. – Кто они такие? – Манипуляторы. Этот мир манипулируем… Предлагаю поработать против них. Повоевать за Родину… И я стал его человеком – руководителем группы контртеррора «НК»… Я отогнал воспоминания и вгляделся в толпу у метро. Вот и Зена. Высокая, ладная, курчавая, в легком платьице, больше открывающем, чем скрывающем аппетитное загорелое женское тело. Поцеловались. Взялись за ручки и отправились в недорогой ресторанчик «Лазанья». Я заказал холодную окрошку на кефире и пива. Зена – фруктовый десерт и ледяной «Мохито». – За наше случайное знакомство, – поднял я кружку. – Ты чего, так прикалываешься? – Это цитата из «Бриллиантовой руки». – Это книга такая? – Фильм. Старый. – Отстой совковый? – Именно так. – Тогда зачем ты сыплешь оттуда цитатами? – По привычке. – Привычка – вторая натура, – напирала она агрессивно. Похоже, она считала необходимым вступать в борьбу по любому поводу, и я поспешил перевести тему. – Что мы все о моих вкусах. Давай поговорим о тебе. – А что я? Я буду великой женщиной. – Как Жанна д’Арк? – Ну, во всяком случае, не как Мария Кюри. – Так, нобелевских лауреатов знаешь. – Я же не дурочка… – А вообще, как ты до такой жизни дошла и связалась с нами? – Повезло… Была отличница и красавица. Вся такая неземная, вся такая клевая и беззащитная. Мечта педофилов. Сопля в общем. – А кто предки? – Бесполезные люди. Преподаватели МГУ. Учат всякой ереси дураков-студентов и страшно гордятся этим. – Нечем гордиться? – А чем? Что фаршируют мозги ненужными знаниями толпам зомби, которых производит эта поганая страна? Они вчерашний день. Прикинь, до сих пор зудят, чтобы я была хорошей девушкой. Интересуются, когда я им представлю жениха. Это они МНЕ! – Она сняла туфлю и потерла ногой мою ногу. – Так, родители у тебя московские интеллигенты старой закваски. – Они самые. Я не оправдала их надежд. Вот моя сеструха – такая бессловесная овца, носки вяжет. Кто сейчас вяжет носки? А она вяжет. Ей нравится. Вот у нее все благородно. Молодой человек. Свадьба. Притащила родакам внука – такого сопливого крикливого уродца. – Не любишь родственников? – Это взаимное чувство. Сестра считает меня сукой. Я ее – дурой. – Почему? – Она может хотеть только то, что видит перед собой. Как ящерица – комар летит, слизнула и счастлива. Ей нужен телевизор, стиральная машина и дача с грядками. И шмотки. – А ты? – А я двигаюсь вперед. Им меня не понять никогда. – Зена посмотрела на часы. – А не пора ли нам перепихнуться, мой повелитель? Мы затарились шампанским, клубникой, шоколадом и отправились на мою лежку. Потом были сладостные минуты… Потом короткий сон. И снова… Затем она курила, не стесняясь наготы, а выставляя ее напоказ. У нее была хорошая фигурка и совершенно необузданный нрав необъезженной лошади. Вряд ли она представляла, что женщина может быть ласковой, податливой. Вот взбрыкнуть – это быстро. Она искрилась энергией, оголенный высоковольтный провод. – Ты не договорила, как попала во все это, – вернулся я к старой теме, устраиваясь поудобнее на диване. – От скуки и обыденности. От майки с портретом Че Гевары. Восхищение мальчиками, способными на поступки. И стремление выделиться из стада. – Для пятнадцати лет нормально. – Мне было семнадцать, когда я втянулась. Теперь живу полной жизнью. Ловлю драйв. Но не это главное, Чак. – А что? – Нынешняя жизнь не оставляет нам никаких шансов. Для нас давно все определено. Институт, потом офис, сплетни, поездки в Турляндию. – Тебе этого мало? – Конечно. Все жирные куски расхватаны до нас. Вон, в девяностые были шансы подняться высоко. Взять, что тебе причитается. И те, кто тогда поднялся, теперь сделают все, чтобы нам не досталось ничего. Чтобы навечно – они наверху, а мы внизу. – Это да. – Меня это не устраивает. Поэтому я снесу их карточный домик. – И готова для этого взрывать. – Любой человек готов. Просто ханжи не хотят сами себе в этом признаться. Она погрустнела, присела на кровать рядом со мной, положив руку мне на грудь. И произнесла вкрадчиво и немного потерянно: – Но я боюсь. – Чего? – Не дожить… Мы реально можем попасться, Чак, – она помолчала и вдруг выдала: – Послезавтра мы взрываем три объекта. – Мы? Я тоже? – Афон тебе пока не доверяет. Будем я, Конан и еще один крендель – свободный художник, привлекаем, когда нужен большой бум. Посылочки оставим в супермаркете «Перекресток» в Подольске, на автобусной остановке на Северо-Западе Москвы и около управы «Останкинская». – Это Афон нарезал фронт работы? – Смеешься? Те, кто повыше. У них все просчитано. Это как увертюра. В определенный момент нужно извлечь определенный звук, чтобы возникла мелодия. – Кантата террора. – Мне страшно, Сережа. Мы слишком много на себя берем. – Афон в курсе, что ты ведешь со мной такие разговоры? – Ему незачем знать. Он посылает людей, может, на смерть. А я хочу жить. Помоги мне. – Взорвать супермаркет? – Сделать так, чтобы я ушла после теракта. Думаю, о тебе не зря говорят, что у тебя опыт. – Ладно, – кивнул я. – Излагай условия задачи. |