Онлайн книга «Мы те, которых нет»
Сзади почти неслышно появился Куратор – крепко сколоченный, мужчина лет пятидесяти пяти, похожий на матерого седого бобра, в легких джинсах и рубашке навыпуск. В руке он сжимал потертую барсетку. – Любуешься? – спросил он. – Не по себе мне рядом с истуканами. – С истуканами, – усмехнулся Куратор. – Не сотвори себе кумира… А знаешь, странно получается. Иван Цветаев создавал этот музей как собрание слепков и копий для юношества с целью обучения истории мирового искусства. Тут раньше были только копии. И здесь я всегда пытаюсь понять, что все же важнее – форма объекта, то самое уникальное искривление пространства, создающее гармонию сфер, и тогда копия имеет полное право на существование наравне с оригиналом. Или важна сама вещь – камень, металл, которых касался автор своей гениальной рукой. – Важнее, конечно, форма. – Ты быстр в суждениях. – Сужу по себе. Я сам копия. Того самого капитана ГРУ Сергея Гончаренко. Феникс, восставший из пепла. И вы автор этой метаморфозы. – За что тебя люблю – так это за нестандартность суждений… Мы преодолели несколько исторических периодов и оказались в греческих залах. Устроились на мягкой скамейке на балкончике, откуда открывался вид на античные скульптуры и копию части колоннады афинского акрополя. Мимо прошелестела стайка школьников младших классов – как ветер прошел, поднимая вверх, будто шелуху, детские голоса. – Моя группа расконсервируется? – без всяких дипломатических экивоков взял я быка за рога. – В точку, – кивнул Куратор. – Объект – «Альянс действия»? – В корень зришь. – Вы в тупике… Хоть что-нибудь нарыли? – Ничего. Сегодня в их активе – два десятка погибших. – Бывало хуже. – Важна тенденция, Сережа. Интенсивность растет. – Отработали версии хоть качественно? – Отрабатываем контингент, притом жестко. Смотрим аналогичные преступления. Проводим аналитику по объектам посягательств. Активизируем агентуру. И все без толку. – Если бы все террористы вычислялись по алгоритму, мы бы их всех давно вывели. – Понимаешь, все наши бандиты подлежат классификации. Ваххабиты, ультралевые. Действуют в строго отведенных рамках. Мы знаем, от кого что ждать. «Альянс» не вписываются ни в какие схемы. – Лозунги у них громкие, – отметил я. – И беспощадные. Они надеются завоевать сторонников? – Думаешь, им нужны сторонники? – А что им нужно? Неразбериха и бардак? – Что им нужно и кто они такие, расскажешь мне ты. Когда выполнишь задание. – Вы обо мне слишком высокого мнения. – Капитан, ты удачлив. На эту удачливость я надеюсь больше, чем на все научные методы ведения поиска. – Удача – дама изменчивая. – Так охмури ее! – Он протянул мне флэшку и назвал код доступа. – Сергей, сколько мы работаем вместе? – Четыре года. – Какие мы с тобой дела делали. – Лихие. Матерых волков давили. – Так вот, я чувствую, это все щенки были. И сейчас игра начинается по-настоящему крупная. * * * Я нырком ушел от бокового удара, принял на перчатку еще один удар, подставил ногу, пресекая сокрушительный пинок ногой в живот. И выстрелил кулаком в солнечное сплетение. Роланд застыл на миг и согнулся, не в силах восстановить дыхание. Осел тяжело на маты. Со стороны казалось, что такую тушу, за сто тридцать кило весом, с мощным загривком и бугрящимися мышцами, никаким ударом пробить невозможно, особенно рукой в перчатке, да в солнечное сплетение. Но можно все. Человек – вообще существо хрупкое. Любого можно свалить даже несильным ударом, если знать, куда и как бить. Для этого нужно просто выждать удобный момент. А в выжидании удобного момента мне равных нет. – Чистая победа, – поднял руку Жук – двухметровый, грузный, широкоплечий, лысый сорокачетырехлетний верзила в камуфляжных брюках и майке. Два глубоких шрама, рассекавшие лицо, придавали ему зловещий вид. Роланд с трудом встал и доплелся до скамейки. Поднял на меня укоризненный взор. – Ну, ты и бить горазд, Чак, – переведя дыхание, выдавил он, назвав меня по прилипшей в последние годы кличке – производной от мастера единоборств Чака Норисса. «Мог бы и убить», – подумалось мне. Убивать даже легче. Все рефлексы, которые мне привили, были заточены на то, чтобы за кратчайшее время уничтожить противника. В спортивных схватках приходится их сдерживать. Но этим людям не нужно знать о специфических навыках, которым меня обучали очень крепкие специалисты – настоящие мастера, из тех, кто не участвует в спортивных боях, зато имеет обширный опыт участия в боях настоящих. В смертельных боях, в которых уже то, что остался жив, говорит о многом. Жук хлопнул в ладони: – На сегодня тренировка закончена, братья. По домам. Пара десятков качков издали в едином порыве громкий боевой клич: – Россия, ура! Ура! Ура! Вычурная вывеска на дверях спортзала гласила, что здесь расположен спортивный клуб «Эра Водолея». Помимо развития боевых навыков в его планах значились изучение русской истории, патриотическое воспитание. Здесь собирались молодые, сильные ребята. Не курят и не пьют. Готовятся к борьбе. Вот только в какую борьбу их втянут? И какие времена нас ждут? Через пятнадцать минут зал опустел, в нем не осталось никого, кроме меня и Жука. – Хороший материал набрал, – отметил я. – Это не материал, – укоризненно произнес Жук. – Это будущие соратники… Пошли по улице пройдемся, что здесь сидеть? Не исключено, что спортзал начинен микрофонами. Ни ФСБ, ни подразделения по борьбе с экстремизмом не пройдут мимо такого рассадника русского национализма. Жук не скрывал, что стоит на крепких националистических позициях, мечтает о возрождения России с доминированием русского народа и пропагандирует самые жесткие способы решения вопросов нелегальной миграции. Пару раз его пытались привлечь за разжигание национальной розни, но он срывался с этой статьи Уголовного кодекса. Во многом я не соглашался с Жуком, во многом его взгляды мне казались крайними, но уважал его за то, что он один из тех, кто свято верит в русский дух, в будущее России. У него есть непоколебимые принципы. А это дорогого стоит. А еще Жук – мой старый друг, который сильно поддержал меня в период безвременья. Ну а кроме того, он был моим агентом. Точнее, союзником. Нас не роднили деньги и компромат. Просто однажды я сумел его убедить в своей правоте. Так же, как в свое время меня убедил в своей правоте Куратор. |