Онлайн книга «Смерть мужьям!»
|
– Что вам угодно, офицер? – спросила она, подрагивая рюшками лифа. – Посторонним очистить помещение! Сыскная полиция! Не так быстро утки взлетают из камышей в пору охоты, как покинула салон стайка барышень. Живанши еле успевала улыбаться на прощание. Когда Матильда осталась одна, а ее модистки трусливо попрятались за дальние портьеры, в салон зашел важный молодой человек, наградивший хозяйку взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. – Ах, господин Ванзаров! Разве так можно. Я же слабая женщина. А вы такой славный юноша... Ну, зачем так пугать. – Мы еще и не начинали... – обрадовал славный юноша. – Будут проводиться следственные действия. Предупреждаю: каждое ваше слово может быть использовано против вас. Матильда схватилась за сердце, как порою делают нежные барышни, которых она навидалась досыта: – Ах, господин сыщик! Если для нахождения моих наград требуется сносить такие испытания, то, прошу вас, забудем. Пропали – и ладно... Не хотите чаю? – Каких наград? – сбился Родион. – При чем тут ваши призы? Дело идет о злонамеренных убийствах. Матильда опять вспомнила правильное расположение сердца. – Убийства? Нет, это немыслимо... – ей вдруг захотелось упасть в обморок, но она испугалась помять укладку или платье. Между тем молодой человек, опять в немодном наряде, стал наводить свои порядки. Белошвейки и портнихи были отправлены в рабочую комнату, где и оставлены под замком. Входная дверь украсилась табличкой «Закрыто», а тюлевую штору, драпировавшая витрину изящной волной, грубо задернула мужицкая рука. Оставшись в тюремном одиночестве, Матильда приняла столь горделивую осанку, что хоть господину Репину картину писать, а лицо ее обрело присущее самоуверенным женщинам выражение брезгливой покорности: дескать, покуражьтесь пока, но я-то знаю, чем все закончится, еще будете еще прощения на коленях просить. Со страшным скрежетом подтянув изящный столик и рядом водрузив стул, Родион соорудил импровизацию на тему допроса и следователя. Не хватало мрачных тюремных стен с сыростью и подозрительными потеками, но этот маленький недостаток с лихвой компенсировал злобный взгляд Семенова и его многозначительное кряхтение под одергивание портупеи. Расположившийся, как подобает официальному лицу, чиновник полиции направил долгий и молчаливый взгляд, который, вероятно, должен был перетряхнуть все внутренности слабой женщины. Терпение было вознаграждено. Матильда проявила нервозность и сказала: – В конце концов, это неприлично, юноша, так вести себя с дамой, которая старш... имеет положение в обществе. – Для вас я коллежский советник. Или чиновник для особых поручений Департамента полиции. Извольте соблюдать... – Ах, ну, конечно, я слушаюсь... Так, что же от меня хотите, господин полицейский? – Жду признания, – мрачно сообщил Ванзаров. – Какого же рода, хотите от меня признание? – В убийствах, госпожа Живанши. Или как вас там по паспорту? – Марья Ивановна Толкалина... – от неожиданности проговорилась мадам. – Да что такое говорите? – То, что прекрасно знаете. Но тщательно скрываете: убийства Авроры Грановской и Екатерины Делье, которые вы совершили с отменным коварством. Как ни крепилась дама, но и ей потребовался стул. Тяжело задышав, она схватилась за щеки, покрывшиеся пунцовыми пятнами, и вдруг крикнула: – Как смеете так со мной разговаривать! Да у меня весь город бывает! У меня такие связи, что в порошок сотру. Ишь, выискал! Мальчишка! Да самой жене губернатора шляпки шью! Меня знают при дворе! А он дерзит! Извольте выйти вон! Вся эта тирада не произвела на Ванзарова ровно никакого впечатления. К огромной радости Семенова, навидавшегося подобных крикунов. Отметил он, что Георгич держится молодцом и сейчас всыплет курице по самые перья. – Закончили, госпожа Толкалина? – спросил Родион. – Ну, теперь мой черед. Так вот, хочу разочаровать: у вас связи, а у меня – улики, изобличающие вас. И никакие связи не помешают присяжным отправить вас на виселицу. Матильда уже собралась вылить на щенка ушат отборных ругательств, что впитала с купеческим детством в Нижнем, но запал пыхнул и иссяк. Ей стало страшно, на самом деле страшно. Вдруг показалось, что юнец уже накинул на ее шею, на которой еще не заметны морщины (она же следит за собой), тугую веревку. И осталось ему только чуток дернуть... Парижский лоск опал шелухой. Живанши обернулась тем, кем и была – хитрой лавочной бабой. – Да, что ж это, господин хороший? Да за что так? Ну, уж простите дуру старую.... Да разве чем обидела вас? Вы же мне как сыночек, только добра желаю... – Хватит, Марья, дурочку валять, отвечай, пока спрашиваю добром... Впервые на допросе Родион решился хлестнуть «ты». Прием оказался сильным. Матильда сникла. – Будешь отвечать? – Конечно-конечно, как же можно... – Госпожа Толкалина, вы признаетесь в убийствах ваших клиенток Грановской и Делье? – Пощадите, господин полицейский, как же такое возможно! Я же модистка, а не убийца. Только от вас об этом узнала... Они же мои лучшие клиентки... Так старалась им угодить... Капризные они больно... Разве за всем уследишь. Ну, пусть покричать, им же легче, а мне убытку никакого. Девочек к ним лучших посылала... Ну, какие тут убийства, честное слово... И подумать страшно. – Где вы были вчера вечером от восьмого до десятого часа? – Ах, боже мой, да где же я была?.. Позвольте... Здесь у себя наверху и была, в квартире... – Кто вас видел? – Горничная моя... Кухарка... Ах, да... Я же их отпустила... Вспомнила! Около восьми заехала поздняя клиентка, госпожа Вышеславцева, захотела примерить шляпку. Я открыла салон. – Сколько она пробыла? Глаза модистки заметались в тревожном поиске. – Кажется, около получаса, – наконец, сказала она. – Что делали потом? – наступал сыщик. – Ничего особенного... – Запираться нельзя, госпожа Толкалина... – Я скажу... – Матильда от бессилия уронила руку. – Я была у мадам Гильотон. – Зачем? – Получала комиссионные за май – июнь. Трудно было ослышаться. Странная чушь никак не хотела удобно сложиться в мозгах Родиона. Но как только нашла гнездышко, стало ясно, как в погожий денек, что за окном. – Знаменитая модистка поставляет не менее знаменитой прорицательнице клиентов, за что и получает процент! – провозгласил Ванзаров. – Аккуратно выведывает сведения и подносит на блюдечке. Сомнамбулистке остается закурить папироску и прорицать. А клиент, пораженный всевидением, платит не раздумывая. Почем берете за вести из мира высших сил? |