Онлайн книга «Эмблема с секретом»
|
…Ровно в полдень позвонил Бэнкс. – Я собрал кое-что для вас, мистер Майер. Вы можете подойти и ознакомиться с копиями документов в любое удобное время. – А как насчет сегодняшнего ланча? – Я решил сразу брать быка за рога. – К тому же у меня для вас тоже кое-что есть. – Отлично, – голос Бэнкса потеплел. – Я обедаю в два. В прошлый раз вы говорили о каком-то мексиканском кафе на Вирджиния-авеню… – К черту кафе! – сказал я. – К черту мексиканцев! По такому случаю можно посидеть в хорошем французском ресторане. Что скажете насчет «Цитронель»? Он в Джорджтауне. Не слишком далеко от вашего офиса? – Это заведение самого Мишеля Ришара. Там дикий ценник, – предупредил Бэнкс. – Я не знаю, кто такой Мишель Ришар. Значит, договорились. Насчет расположения я немного ошибся. Джорджтаун находился в пяти милях юго-западнее, чем я предполагал, и, кажется, это уже даже не Вашингтон. Или не совсем Вашингтон. Но мистер Бэнкс пришел ровно в два. Для этого ему, видно, пришлось покинуть рабочее место минут за двадцать до перерыва. – Это стенограмма переговоров экипажа «Аполлон-17» с Центром управления. Даты – с 12 по 14 декабря 1972 года. Со стороны «Аполлона» – астронавты Сернан, Эванс и Шмит, их реплики отмечены инициалами. Со стороны Центра – руководитель полета Роберт Паркер… Он выложил на столик папку с бумагами, сохраняя самый деловой вид. – Честно говоря, не совсем представляю, что тут может быть интересного для вас, мистер Майер… – В моей работе, знаете, всякое бывает, – туманно выразился я. – Главное, пробудить фантазию! Официант подал салат из цесарки и по бокалу «Шевалье-Монтраше» урожая семьдесят девятого года. Бэнкс, как ни старался, слегка изменился в лице. – Хотите, чтобы я вернулся на работу пьяным, распевая «Марсельезу»? – осторожно хохотнул он. – «Монтраше» больше располагает к оперным ариям, чем к революционным маршам, – заметил я. – На горячее будет фаршированный заяц с каштанами, вы не против? А, ну и «Кот Роти», естественно. Бэнкс поерзал на сиденье. – В общем-то… Ладно. Пусть будет заяц. Главное блюдо подавал сам шеф-повар. Тот самый Мишель Ришар, великий и ужасный потрошитель карманов. Оказался, кстати, очень простым и веселым человеком, просто душа компании. Он даже ухитрился чем-то рассмешить чопорного пиар-менеджера НАСА. Заяц был великолепен. Вино превосходно – Бэнкс практически в одиночку ухлопал всю бутылку. – Ну а как ваши поиски? В Берлине, я имею в виду? – спросил он, осоловело глядя на меня поверх графина сорокалетнего «Камю Кюве», который нам подали на десерт. Спросил, чтобы спросить, явно не надеясь на положительный ответ. – Неплохо, – буднично сказал я, выкладывая на стол значок. – Вот результат. Бэнкс, демонстрируя полнейшее равнодушие, достал из кармана складную лупу с подсветкой, раздвинул ее и взял значок в руки. Минут пять он пыхтел, критично рассматривая его со всех сторон и в разных ракурсах. Но постепенно стал оттаивать. Каменные черты лица смягчились, плотно сжатые губы разошлись в улыбке, руки задрожали. – Да, это то, что надо! – оживился он и подлил себе коньяку. – Просто фантастика! Как вам это удалось? – Коньяк проследовал по назначению. – Не знаю, – немецкий писатель-фантаст пожал плечами. – У наших коллекционеров хорошие связи с русскими коллегами. Том явно не верил своим глазам. – Но это действительно знак того самого знаменитого скандалиста! Напомните, как его фамилия? Снова пожатие плечами. – Я даже в нашем Бундестаге не всех знаю по фамилиям. – Ничего, – сказал он. – Я подберу все материалы… Это будет гвоздь моей коллекции. Рядом со значком обязательно повешу его портрет и биографию… Том Бэнкс ликовал. – Это как медвежья голова, украшающая стену гостиной. Личный трофей. – Или фетиш, – не удержался я. – То есть? – Бэнкс пьяно мотнул головой. – Не важно. Мне кажется, что вы несколько преувеличиваете значимость некоторых символов… Насколько мне известно, в самой России такие значки особенно не котируются. Я имею в виду – у коллекционеров. Мне кажется, вы, американцы, просто боитесь русских. Потому у вас такой интерес к любым атрибутам российской власти… Это как собирать нацистские кресты и кинжалы… – Что ж, пожалуй! Империя зла и Третий рейх… Олицетворение грозящей опасности! Ведь добытый на охоте медведь ценится выше, чем какой-нибудь… козел, скажем. «Сам ты козел», – подумал я. Но вслух ничего не сказал. Было видно, что значок произвел на Бэнкса сильное впечатление. Он будто опьянел еще больше. Я вдруг понял, что он болен. Эта болезнь не диагностируется врачами, и от нее не придуманы лекарства, но она существует. Патологическая зависимость от собственных желаний – вот как она называется! Больной «подсаживается» на что угодно: марки, значки, деньги, игру, водку, женщин… И готов на все ради достижения цели. Мне всегда жаль подобных бедняг. Хотя… Простите за цинизм, но работать с такими людьми – одно удовольствие. – Однако я тоже хотел бы порадоваться новому приобретению, – потупившись, говорит Зигфрид Майер. – В смысле своему значку. – О, конечно, конечно… Бэнкс достал из кейса черный титановый кружок, со значением протянул мне. – Теперь он ваш, мистер Майер. Я молча взял таинственный кругляш, замотал в салфетку и положил в карман. Земной шар и эллипсы околоземных орбит, зловещий взгляд из темноты, серебристые спутники… Иероглифы секретных событий. Я готов был сорваться с места и бежать в свой отель, чтобы поскорее разгадать этот головоломный ребус. Но поспешность только вредит нашему делу. Так же, впрочем, как и любому другому. К тому же я всегда стараюсь выжать из удачно сложившейся ситуации все, что возможно. – Спасибо, мистер Бэнкс! Прикасаясь к частице настоящего космического изделия, я испытываю подлинное вдохновение, которое поможет мне написать не одну книгу! Я очень вам признателен. И вашим друзьям – Джону и Барбаре! Бэнкс расплылся в улыбке. – Наши чувства обоюдны, мистер Майер! – А знаете что… – Я дотронулся пальцем до лба, словно меня озарило. – Я бы с удовольствием пригласил всю вашу компанию на порцию черных трюфелей и бутылочку «Шатонеф дю Пап». Конечно, если это не будет выглядеть навязчиво, поскольку с Джоном и Барбарой я не знаком… – Они нормальные молодые люди, без церемоний, – успокоил меня Бэнкс. – Отлично. В ближайшую субботу, как думаете? – Я передам ваше приглашение и думаю, они его примут. Только… Бэнкс вдруг задумался и перестал улыбаться. |