Онлайн книга «Бехеровка на аперитив»
|
Но простодушный Поленов не понимает своей ошибки, он смотрит в холодные серые глаза с испытующим прищуром и широко улыбается высокому мужчине. – Здравствуйте, Ян! Или Мирослав? Рад вас видеть. Двое униформированных и трое штатских удивленно переглядываются. – Вот и подтверждение моих слов! – говорит Ян-Мирослав коллегам. Потом переводит взгляд на меня. – Я так и знал, что без вас тут не обошлось! Поленов неопределенно пожимает плечами. Этот жест можно истолковать как угодно. От: «Да, не скрою, я приложил руку к этому делу!» До: «Понятия не имею, что вы имеете в виду!» Причем, в совершенно равной степени. – Я ищу того, кто командует операцией, – сообщает Поленов. – Зачем? – не очень доброжелательно спрашивает краснолицый полковник. У него вид добросовестного, но недалекого служаки. Похоже, вид не обманывает, раз его не настораживает необъяснимая настойчивость странного русского. – Я командую, – говорит Ян-Мирослав. – Слушаю вас. Поленов подходит вплотную, приподнимается на носки и шепчет прямо в прижатое к голове ухо: – Вам привет от Зевса. Мой знакомец мрачно кивает. – Так я и думал. В это время подходит квадратный спецназовец в черном комбинезоне, на который надет черный противопульный жилет. Шлем с забралом он снял и держит в руках. – Все в порядке, пан полковник, – докладывает он краснолицему. – Мы перевязали ему голову и разъяснили основания ареста. Можно отправлять. Полковник вопросительно смотрит на Яна-Мирослава. – Отложите отправку! – командует тот. – Отведите этого пана к арестованному и оставьте с ним наедине. На красном лице полковника отражается удивление. Спецназовец, как и положено при его профессии, остается невозмутимым. Контрразведчик хлопает меня по плечу и добавляет: – Предварительно досмотрите пана. Изымите любые предметы: часы, ручку, зажигалку, очки… Вот те на! За кого он меня принимает? За киллера с малогабаритным «ДИМ-2» в кармане? – И расставьте своих людей снаружи, чтобы избежать неожиданностей… Да, доверием к честнейшему Геннадию Поленову Ян-Мирослав так и не проникся. И предельной искренности не оценил. Даже обидно! Теперь полицейские начальники смотрят на меня как на террориста со взведенной бомбой на поясе. Чтобы успокоить их, я улыбаюсь – мирно и печально. – Расставьте руки и ноги, пан, – привычно приказывает командир спецназовцев. * * * Четыре бойца в черном выпрыгнули мне навстречу и присоединились к своим товарищам, взявшим автобус в плотное кольцо. Я зашел внутрь. Здесь густо пахло табаком, амуницией и оружейной смазкой. Заплетенные проволочной сеткой стекла задерживали не только камни и бутылки, но и солнечный свет. В полумраке на первом сиденье горбился некогда холеный, властный и вальяжный человек, который совсем недавно и головы бы не повернул в мою сторону. Сейчас, со скованными руками и забинтованной головой, он таким не выглядел. И внимательно рассматривал Геннадия Поленова, который не производил впечатления важного и властного, но, тем не менее, вызвал массовое перемещение охранников. – Как дела, брателла? – по-свойски спросил я. – Перетерли с Томашем? Кабаки поделили? Ну и славненько. Это как раз уровень федерального министра! Лазарев оторопел, потом удивился, потом растерялся. – Кто вы? – задал он самый банальный вопрос из всех возможных. Я сел напротив. – А как ты думаешь? Ну-ка, напрягись! – А-а-а, – он кивнул. – Вы тот шустрый малый, с которым я, якобы, охотился на носорогов! – Да. И которого вы безуспешно пытались убить, – я вернулся к приличному тону. Интеллигентному, воспитанному человеку трудно изображать бандита. Хотя мне приходилось изображать кого угодно. – А несколько убийств удались. Не могу вас с этим поздравить… – Ерунда! – Лазарев пытается вернуть себе обычный вельможный вид. – За что меня арестовали на территории суверенного государства? – Успокойтесь, уважаемый, вы же все-таки не чешский министр! Да и вообще не министр. Вы – беглый преступник, разыскиваемый Интерполом. Вас ждет российский суд. И американский, кстати, тоже. Он морщится. – Где мой адвокат? Я не совершил ничего противозаконного! – Об адвокате позаботится ваш друг Будницкий. И насчет законности кражи трехсот миллионов долларов он с вами поговорит. Меня это мало интересует. – Что же вам надо? Я наклоняюсь вперед. Наши лица почти соприкасаются. Я чувствую его страх. А он должен чувствовать мою ярость и готовность разделаться с ним немедленно – прямо здесь и сейчас. – Идентификатор. Радиоопознаватель. Блок «свой – чужой». Быстро. У вас тридцать секунд. – Что за чушь?! Какой еще идентификатор? Вы меня с кем-то путаете! – Тот, который ты не успел продать! Игры в интеллигентность закончились. У меня забрали все, что было в карманах, вытащили ремень из брюк, даже английскую булавку откололи с отворота лацкана. Но руки у меня остались. И специфические навыки тоже. Я хватаю экс-министра за шею. В последнее время несостоявшиеся гинекологи и просто сексуально озабоченные типы много рассуждают и пишут о некоей «точке G», якобы скрытой в интимном месте прекрасной половины человечества и способной многократно усиливать удовольствие от… гм, скажем, от близкого общения. Рассуждая логически и опираясь на собственный скромный опыт, я пришел к выводу, что это обычная спекуляция, плод воспаленных фантазий, и никакой «точки G» в природе нет. А вот точка «Q» как раз существует, хотя о ней никто не слышал, разумеется, кроме людей, прошедших специальную подготовку. Я нащупал ее большим пальцем, придавил. Лазарев замычал и задергался. Удовольствия он точно не ощущал. А ощущал накативший ужас неминуемой смерти, которая действительно должна была наступить, если я не уберу палец в течение тридцати секунд. Но я убрал его почти сразу. Все-таки я имел дело не с настоящей анакондой, а с червяком, выдававшим себя за анаконду. – Ну?! У него побелело лицо, посинели губы, расширились зрачки, и глаза чуть не вылезли из орбит. – В Лабиринте, – с трудом шевеля распухшим языком, произнес замаскированный червяк. – Третий уровень, базальтовый зал, справа, за плитой… – Ну и хорошо, я знал, что мы найдем общий язык, – сказал я, вставая и отряхивая ладони. – Рад, что не пришлось вас убить. Не хочу марать руки… Он уронил голову на грудь. Сегодня у экс-министра был не самый лучший день. Но еще и не самый худший. А если кто-то захочет пожалеть беднягу, то это буду не я. |