Онлайн книга «Муравьиный лабиринт»
|
Рина невольно взглянула на потолок. Страх перед тоннелем сидел в ней до сих пор. – А что двушка нас пустила? – Это было понятно и так. Где еще могли раствориться окончания твоих шнурков и отшелушиться все блестки на ремне? Рина попыталась улыбнуться в ответ, чтобы встречной улыбкой отеплить этот пугающий ее разговор, но лицо Кавалерии снова стало строгим. Рина хотела спросить почему, но не вовремя закашлялась. Кашляла она долго и никак не могла остановиться, хотя и рот зажимала, и ударяла себя кулаком в грудь. Кавалерия наблюдала, как кровать от кашля трясется вместе с матрасом. – Как минимум бронхит! – удовлетворенно сообщила она. – Я добавила бы еще воспаление мозга, но воспаляться тут абсолютно нечему!.. До первой гряды вы, конечно, не долетели? – Гавр очень устал. А потом вообще от меня удрал… кх-кх-кххх… Когда Кавалерия была озабочена, то сдвигала очки на рот и говорила в очки. Стекла запотевали. Она сняла их и протерла воротом свитера. – Ты могла остаться там навсегда. Рина кивнула. Почему-то ей больше не вспоминалось, что она едва не сварилась. Ее волновало другое. По словам Кавалерии, она бредила всю ночь. А сколько можно рассказать за целую ночь! Рине захотелось накрыться с головой и притвориться пододеяльником. – А про… я не…? Кавалерия вежливо приподняла брови. – Простите? – переспросила она холодно. Рина замотала головой. – Нет-нет, ничего! – Вот и прекрасно! Что «а про» и «я не» – это к Белдо. Я не телепат, чтобы угадывать мысли по отдельным бессвязным возгласам! – отрезала она. – Я много говорила в бреду? – Я не специалистка по бреду. Мне сложно оценивать его в количественных объемах. Рина так и не решилась спросить, говорила ли что-нибудь про Долбушина. И если обращалась к кому-то, то можно ли было догадаться, что это именно он? Или все ограничивалось горячечными словами, которые могли относиться к кому угодно? – На двушке я видела кого-то с сосны. Я кричала, но меня не услышали… Это были вы? – спросила она, спеша сменить тему. – Нет. В ту ночь ныряли Яра и Макс. Ты видела кого-то из них. Рина заметила, что Кавалерия начинает постепенно раздражаться, но не понимала почему. – Меня отчислят? – спросила Рина. Кавалерия задумчиво пошевелила губами. Видимо, у нее появилось краткое искушение попугать ту отчислением, но она сочла это мелким. – Пока нет, – последовал неохотный ответ. – Правда? – Нет. Неправда. Хотя для ШНыра ты слишком беспокойная личность. Завопив, Рина сорвалась с кровати и попыталась повиснуть у Кавалерии на шее. Октавий, прятавшийся у директрисы в ногах, залился негодующим лаем. – Все-все! Для больной ты слишком активна!.. Пять баллов за эмоции! Но – одно условие! На Гавре ты нырять больше не будешь, – сказала Кавалерия, пряча улыбку. – Почему? – Думаю, двушка пощадила вас с Гавром, потому что нырок был невольным. Но в следующий раз это будет уже твоя дурь и твое решение. Или его дурь и его решение. Понимаешь? – Ну так себе, – буркнула Рина. – Объясняю для законченных гениев. Если человек один раз сумел взорвать горошиной танк, попав из трубочки во вылетающий из дула снаряд, не стоит превращать данный способ подрыва танков в принцип! Я ответила на твой вопрос? – Да. – Этого мало. Я исчерпывающе ответила на твой вопрос? Рина торопливо подтвердила, что исчерпывающе. – Но как двушка пустила Гавра? Кавалерия ногтем соскребла у себя с рукава каплю канцелярского клея. – Вопрос лишен смысла. Разве непонятно? Это ты его протащила! – Я? Как? – Любовью, конечно. Волнуясь о нем больше, чем о себе, ты составила с ним единое целое. На двушке же все определяется степенью любви и заботы. Я вполне допускаю, что ныряльщик, пробившийся за вторую гряду, станет, по человеческим меркам, всесильным. – То есть? Косичка Кавалерии задорно дернулась. – Если захочешь, положим, триста дворцов, тебе их дадут. Только будь готова к тому, что во всех тебе придется мыть окна и менять шланги в ванных. Причем лично тебе, а не условному дяде Пете. Если не будешь всего этого делать? – двушка перестанет тебя принимать, и ты будешь наказан как человек, взявший много и использовавший мало. Рина поджала ноги. Она мало что помнила, начиная с момента, как Сашка лез через ворота. Ей представилось, что деревяшка, которую отрыл Гавр, так и валяется в снегу. – Гавр принес с двушки палку с муравьиными яйцами! Они замерзнут! Кавалерия успокаивающе положила ей на плечи руки. – Не волнуйся! Я отдала их Витяре. Кстати, он первым и нашел ее. Женское сознание непредсказуемо. Только что Рина волновалась, а теперь приревновала. – «От-ты дусе» отдали? Ему-то зачем? – Большинство шныров не способно заботиться ни о ком, мельче лошади. Витяра – исключение. Он ворочает их ватной палочкой, спасает от плесени и даже пытался раскопать под снегом живых муравьев в надежде, что они лучше знают, как заботиться о яйцах. – О своих яйцах, а не о чужих! Они их сожрут! – Чтобы сожрать яйца с двушки, надо очень постараться. Кстати, то, что притащил Гавр, – это часть ствола древней сосны. Возможно, ее принесло рекой, когда та меняла течение. – Ствол? Он же глубоко лежал! – Потому и сохранился. Ведь Гавр не за первой грядой его нашел? – Нет. Ближе к болоту. Намного ближе. – Так я и думала! Ну хватит на сегодня! Главное условие успешного общения – его кратковременность! Кавалерия решительно поднялась и стала сворачивать сползший на пол плед. Свернула и положила на тумбочку. Рину поразило, что, сворачивая его, Кавалерия исключительно точно угадала размеры тумбочки. Директриса тоже это заметила и довольно сверкнула очками. – Опыт, милая моя! Опыт! Хотя я, например, заметила, что, когда человек утверждает, что любит порядок, в комнате у него всегда все раскидано, а на встречи опаздывает минуты на две, не меньше. – И чем мне теперь укрываться? – спросила Рина, грустно разглядывая плед. – Своим собственным одеялом! – Но оно в комнате, а я здесь! – Исключительно верное наблюдение! Собирайся и марш отсюда! На завтрак уже опоздала, но, уверена, Суповна найдет что-нибудь съедобное, после того как пять раз скажет, что у нее ничего не готово. |