Книга Пробуждение, страница 24 – Тина М. Дженкинс

— Добро пожаловать в Феникс, президент Вильялобос, — приветствовал его Рэндо. — Как ваши успехи в гольфе?

— Берегитесь, в следующий раз вам не поздоровится, — отозвался Вильялобос, пожимая протянутую руку. — Я-то не терял время зря, а вот вас в последнее время в клубе не видно. Куда вы пропали?

— Кто-то же должен заниматься делами!

Рэндо наградил Вильялобоса короткой хищной улыбкой, как бы признавая высокое положение гостя, и пригласил новоприбывших в здание.

— Ну, теперь, когда мы можем нормально дышать, — сказал Рэндо, — позвольте представить вам доктора Гарта Баннермана — человека, благодаря гению которого мы смогли осуществить наш проект.

Президент обменялся рукопожатием с невысоким полным мужчиной с добрым лицом и седеющими курчавыми волосами.

— Я слышал, у вас под замком содержится один мой старый знакомый, — пошутил Вильялобос. — Не пора ли объявить бедняге амнистию?

Баннерман улыбнулся его словам, но был, по-видимому, слишком смущен, чтобы заговорить.

— Что ж, ведите меня, — негромко добавил Вильялобос.

Вся группа долго шла по запутанным длинным коридорам, спускалась по лестницам и снова шла, пока не оказалась наконец в лаборатории, где выращивались донорские органы. Президенту уже приходилось бывать в подобных лабораториях, но он так и не сумел привыкнуть к тому, что их продукция, до странности напоминавшая самый обыкновенный ливер, может облегчить страдания и даже спасти жизнь такому количеству людей.

В лаборатории они надолго не задержались. Тяжелая дверь в конце длинного зала сдвинулась в пазах, и они оказались, быть может, в самой важной комнате во всем здании. Вспыхнули лампочки по периметру небольшого возвышения, и президент увидел ее — Голову, как и много лет назад заключенную в прозрачный аквариум, наполненный изотоническим раствором.

Несколько мгновений все молчали, потом президент сказал, обращаясь к Голове:

— А ты все такой же, старина, хотя в последний раз мы с тобой виделись тридцать пять лет тому назад!

Кто-то из его спутников подобострастно хихикнул, но Вильялобос не обернулся. Теперь, когда его глаза привыкли к необычному освещению, он рассмотрел, что веки Головы подняты и что в сосуды шеи вставлены прозрачные трубки, по которым циркулируют какие-то растворы.

— Я видел эту же самую Голову в Пасадене, когда был десятилетним мальчишкой, — пояснил президент.

— Да, я так и понял, — застенчиво пробормотал Баннерман.

— Оказывается, у него карие глаза, — добавил Вильялобос. — В прошлый раз веки были опущены, и я долго гадал, какого они цвета. А иногда мне казалось — у него вовсе нет глаз.

— Нам пришлось восстанавливать роговицу, — сказал Баннерман извиняющимся тоном. — К сожалению, она совершенно не выносит длительного… хранения.

— Он в сознании?

— Нет, разумеется, хотя в стволовой части мозга наблюдается кое-какая нервная активность. Как вам, вероятно, известно, это самый древний отдел головного мозга, который отвечает за рефлекторно-защитные, пищевые, сосудистые, дыхательные и двигательные функции человеческого организма. Мы можем особым образом воздействовать на него, включать рефлексы и таким образом передавать информацию в другие области мозга, хотя в… в таком состоянии эта информация носит довольно ограниченный характер. Похоже, что продолговатый мозг Головы был слегка поврежден при операции.

— Такое впечатление, что Голова может видеть…

— Зрительный нерв также находится в мозговом стволе; мы отмечали подаваемые им сигналы, следовательно, Голова видит нас, хотя это ни в коем случае не сознательный процесс, сопровождаемый возбуждением коры головного мозга. Гораздо больше это напоминает рефлексы больного, погруженного в кому. У такого человека мозг отключен, однако его взгляд фиксирует движения людей, собравшихся вокруг больничной койки. Со стороны может показаться, что он реагирует, хотя в действительности ни о какой сознательной деятельности не может быть и речи. Это, кстати, всегда очень расстраивает близких и родственников, которым кажется, что больной «включен» в реальность, хотя на самом деле этого нет. Вот и Голова так: если вы встанете прямо перед ней, а потом отойдете в сторону, глазные яблоки повернутся за вами.

И Гарт жестом предложил президенту занять указанную позицию. Сам не зная почему, Вильялобос повиновался и невольно вздрогнул, когда Голова моргнула и уставилась на него. Торопясь, он шагнул в сторону. Глаза чуть двинулись. Вильялобос сделал еще один шаг. Темно-карие, лишенные всякого выражения глаза не отставали. Он дошел почти до самой границы периферического зрения Головы, но черные иголочки-зрачки были все так же устремлены на него.

— И когда вы собираетесь разбудить нашего спящего красавца? — задал Вильялобос свой главный вопрос.

Прежде чем ответить, Баннерман бросил быстрый взгляд сперва на Джона Рэндо, потом — на Рика Бандельера, очевидно, не зная, что можно, а чего нельзя говорить президенту.

— Операция по присоединению Головы к донорскому телу запланирована на сегодня, на два часа, — промолвил он наконец. — Но только одному Богу известно, когда он очнется — если вообще очнется.

— Нам всем следует поблагодарить президента Клинтона, — напыщенно сказал президент Вильялобос, чтобы показать, что кое-что он все-таки знает.

— Президента Клинтона? — переспросил Баннерман.

— Вы, конечно, слышали о нем, доктор?

— Боюсь, что-то не припоминаю… сэр… — Баннерман покачал головой и покраснел, а Вильялобос подумал, что негоже ему вести себя подобным образом. Во всяком случае — не сейчас, хотя он нередко пользовался собственной осведомленностью, чтобы ошарашить противника и навязать ему свою волю.

— Билл Клинтон был президентом США в самом конце XX столетия. Именно он впервые начал вкладывать в развитие нанотехнологий действительно серьезные средства. А взгляните на нас сейчас!

— Да, конечно, — сказал Рэндо.

— Ну, — подбодрил президент, — расскажите же мне, как все это работает.

Доктор Гарт Баннерман снова заморгал и покосился на свое начальство.

— Мы подаем в сосуды специальную жидкость, — сказал он, — в которой находятся миллионы микроскопических наномашин. Они разблокируют морозостойкую оболочку, которую образует вокруг каждой клетки антропофизиологический антифриз, и…

— Должно быть, Голова испытывает что-то вроде жесточайшего похмелья, — перебил президент, который, как было широко известно, подчас не отличался терпением, однако, едва произнеся эти слова, он вдруг почувствовал невероятную слабость. Казалось, что-то высасывает из него энергию… или жизненные силы.

— …с вами, господин президент? — услышал Вильялобос окончание фразы Гарта и понял, что на несколько секунд отключился.

— Ничего… страшного. Все в порядке, — с усилием произнес Вильялобос. — Должно быть, перепад температуры.