Онлайн книга «Капкан для оборотня»
|
При всем этом она всегда была красиво и по-разному причесана, и безукоризненно одета. На юбке не было ни морщинки, непонятно, как она умудрялась сидеть? Косметика использовалась в минимальном количестве. А еще Маша была ужасной чистюлей. Утро она начинала с чистки зубов и чистила их, как минимум, дважды, а то и трижды в день. Затем шел кофе, душ и, иногда, легкий утренний секс с Крастоновым. Он, по-прежнему, подвозил ее лишь к остановке автобуса, не желая афишировать своих отношений. Хотя, похоже, для сослуживцев это было не более чем секретом Полишинеля. * * * Казалось их счастью и гармонии чувств ничто не угрожает. На красиво сервированном столе стояла бутылка Шампанского и два бокала. Крастонов и Маша ужинали. — У-у, как вкусно, — похваливал Крастонов, приканчивая большой кусок жареного мяса, политый соусом, — сама готовила? — Я вообще люблю готовить, — ответила Маша. — Чего не подождала меня после работы? — Ну, ты же не хочешь, чтобы в управлении знали о наших отношениях. К тому же ты так часто задерживаешься допоздна… Зато я зашла в магазин, все купила и приготовила ужин… Тебе, правда, нравится? — У-м-гу, — промычал Крастонов, дожевывая кусок мяса. — Посмотрим сегодня вместе кино? — Какое? — По НТВ будет старый французский фильм «Мужчина и женщина». Я его уже видела. Там такие актеры, и такая обалденная музыка! — Конечно, посмотрим. С удовольствием. — Слушай, а ты никогда не был женат? Тебе уже столько лет… — Сколько? — засмеялся Крастонов, — Что, совсем старик? — Ну, не совсем. Но, наверное, за тридцать пять. — Почти угадала. Хочешь еще шампанского? — Хочу. Но ты не ответил на мой вопрос… — Я не был женат, — с грустью признался Крастонов, — была у меня в юности любимая девушка, но ее убили подонки. — Ты им отомстил? — Нет, они остались полностью безнаказанными… Пока безнаказанными, — с угрозой произнес он. Лицо его стало очень серьезным, глаза — безжалостными. — Ну-ну-ну, — обняла его за шею Маша, — Крастонов, я тебя боюсь. Поцелуй меня быстренько… Сегодня наш день… выпьем шампанского! Она подняла бокал и чокнулась. Пригубив шампанского, Крастонов отставил бокал, схватил ее в охапку и поцеловал. — Осторожно! — засмеялась Маша, — прямо полярный медведь. Ты помял мне всю юбку… Крастонов, вначале хмурившийся при виде разбросанных вещей, со временем привык ко всем новым плюсам и минусам, и всегда с удовольствием возвращался домой. Она, как правило, добиралась сама и по причине его обычных задержек на службе, и в силу соблюдаемой ими секретности их отношений. Идиллия продолжалась более трех месяцев. Вечером медленно, будто в первый раз, будто не существовало в прошлом нескольких десятков ночей, они касались друг друга… И время пропадало для них, исчезало все окружающее, и оставался только жар тел и прерывистое горячее дыхание. Крастонову казалось, что нет той силы и той причины, которая сможет разъединить их. Но в том то и горе, а, может и счастье человеческое, что существует неумолимая реальность бытия, и Крастонова ждала эта горькая реалия… Как-то самым обычным вечером Крастонов и Маша лежали в постели, прижавшись друг к другу. Он обнял девушку за плечи, зарылся лицом в ее пышные растрепанные волосы. В ее позе было столько одновременной беззащитности, теплоты и нежности, что Крастонов ясно осознал — другой ему не нужно. — Знаешь, — произнес вдруг Крастонов, щекоча губами ее ушко, — не завести ли нам настоящую семью… выходи за меня… И не закончил, потому что почувствовал, как на локтевой сгиб его руки, на которой лежала Машина головка с растрепанными волосами, упала крупная горячая капля. Потом еще одна, и еще. Она разрыдалась, прижав руки к лицу и свернувшись калачиком. — Что такое?.. — Крастонов ничего не мог понять. — Откуда эти слезы? Я ведь серьезно… — Я не могу-у-у… — забилась в рыданиях Маша, — он, вообще, вчера запретил с тобой встречаться… Это в последний раз. Сегодня… — Кто он? — недоуменно спросил Крастонов, — отец, что ли? Он знал, что ее родители жили где-то на юге страны, в Краснодарском крае: — Он приехал сюда? — Он… Генерал… Гречков… — слезы теперь полились беспрерывно. — Я и с ним… — Когда? — внезапно все понял Крастонов, — до меня? — Н-е-ет. Всегда… — И вчера тоже? — И вчера… — Но как же это, ведь мы же каждый вечер вместе… — Днем… У него в кабинете… В комнате отдыха, там диван… — Как ты могла?!? — Я боялась, что он меня выгонит с работы… Крастонов задохнулся от целой гаммы чувств — злости, недоумения, неверия, оскорбленного самолюбия. Лицо его исказилось гримасой боли. Он ошарашено замолчал, не в силах даже выразить охвативших его чувств. — Прости меня, милый, — залепетала Маша. Крастонов долго молчал, лежа неподвижно. Молчала и Маша, только смотрела на него уже высохшими, ничего не выражающими глазами. Наконец, он обхватил свои плечи руками и произнес глухо и решительно: — Уходи. * * * Крастонов умел переступать через крупные огорчения, но в этом случае не сдержался. Не в его правилах было покидать поле боя с брошенным оружием и зачехленными знаменами. На следующий день, зайдя в приемную начальника УВД, он не увидел там Маши. На ее месте сидела Лида, полная брюнетка лет сорока в цветастом платье с глубоким вырезом, подчеркивающем ее пышноватые формы. — А где Маша? — спросил Крастонов. Брюнетка злорадно улыбнулась. Не то, чтобы она не любила полковника, напротив, он ей нравился, как мужчина. Но в любой женщине она видела только соперницу. — Она уехала, — произнесла Лида, погасив улыбку, — домой. Куда-то на юг. Кажется, в Ростов. Или в Краснодар. Полковник взялся за ручку двери, ведущей в кабинет начальника УВД. — Туда нельзя, там совещание. Приказано никого… Но Крастонов рывком открыл дверь. В кабинете за длинным столом для совещаний сидело десятка полтора офицеров. Они что-то помечают в своих блокнотах. — …или возьмете на учет в третьем квартале, — послышался голос генерала. — Что-нибудь срочное, Александр Олегович? — генерал вопросительно посмотрел на Крастонова. — Вы — подлец, — медленно произнес Крастонов. — вы просто подлец. |