Онлайн книга «Капкан для оборотня»
|
Длинный испуганно съежился и моментально скользнул за спины стоявших. — Подойди-ка сюда, — пронзительные холодные глаза вновь нацелились на Крастонова. Тот сделал несколько шагов вперед и остановился напротив грозно набычившегося плечистого мужика. Закатный луч солнца проник через узкое зарешеченное окно в камеру и рассыпался неяркими пятнами по покрытому ссадинами, но упрямому лицу парня. — Долго спрашивать не буду, — произнес плечистый, — скажи только: «клянусь мамой…» — Клянусь своей матерью, — тихо, дрогнувшим голосом, сказал Крастонов. — Верю, — буднично, но веско подытожил старший по камере, со странной кличкой «Десант», к роду войск которого, он, однако, в недалеком прошлом, имел прямое отношение. Он указал новичку место — не почетное, но и не позорное, с блатной точки зрения, и жизнь камеры вновь вошла в скучную размеренную колею. — От подъема до отбоя, от допроса до допроса… — тихо замурлыкал один из обитателей камеры… Ночью, еще долгое время после того, как погасла тусклая лампочка под потолком камеры, Крастонов лежал с открытыми глазами, устремив взгляд на слегка светящееся оконце камеры… * * * Однажды конвоир пришел за Крастоновым очень рано, сразу после скудного тюремного завтрака, состоявшего из загустевшей перловой каши и алюминиевой кружки жидкого чая, пахнущего рыбой. — Крастонов! выходить без вещей. На допрос. Парень вышел, заложив, по уже приобретенной привычке, руки за спину. Они пошли какими-то гулкими переходами, а потом спустились на этаж вниз. — Куда меня? — Разговорчики! — строго прикрикнул конвоир. Но, через несколько шагов, приглушенно произнес, — в другую камеру. Похоже, в разработку… — Что? — Все. Молчать! — и снова тихо, — будут бить — стучи изо всех сил в дверь. В новой камере находилось лишь четверо заключенных, хотя она была даже больше той, в которую вначале доставили Крастонова. Все они имели откормленный вид, достаточно зверские физиономии и разнообразные татуировки по всему телу. — Кореша! Глянь, кто к нам пришел, — нарушил злобное молчание один из них, с изуродованным полуприкрытым глазом, — это ж тот козел, что трахнул свою чуву, а затем утопил. Заходи — жорным будешь! Ну, рассказывай, сука, что с бабой сделал? — Никого я не трогал. Наоборот… — Заткнись! Вот тебе бумага и ручка. Пиши повинную прокурору. Иначе будешь зашвабрен, как петух. И на всю жизнь им останешься. Пиши, сука! Может, уйдешь тогда живым отсюда. — Не буду ничего писать, я ни в чем… — Ну-ка, Филя, причеши маленько парашника для начала… Крастонова молча и сосредоточенно избивают. — Эй, Сыч! По морде, да по башке не бей, не ясно тебе было сказано, пень косорылый… Шестерки хреновы — учи вас всю жизнь. Дуболомы… На его стук в дверь, как советовал сердобольный конвоир, так на помощь никто и не пришел. Это повторилось несколько раз. * * * В свою камеру Крастонов вернулся лишь вечером. — Ничего себе «на допрос», — «Десант» удивленно разглядывал свежий синяк на лице Крастонова, — где это тебя так? — Это еще не все, — Крастонов сбросил рубашку. Плечистый присвистнул. — Посадили к каким-то мордоворотам, а те… — начал Крастонов. Рассказ внимательно слушала вся камера. — Все ясно, — авторитетно заявил «Десант», — сунули тебя в «пресс-хату», есть у них такая «всесознайка», самому, правда, побывать не довелось. Не сломался? — Нет. — Ну, молодчага. Держись, иначе засудят и впаяют на полную катушку. — За что мне все это? — поморщился Крастонов, набрасывая рубашку. Даже прикосновение мягкой ткани рубашки вызывало у парня нестерпимую боль. — Следаку своему расскажи, — посоветовал многоопытный угловой, налюбовавшись на громадные синяки и кровоподтеки, разбросанные по всему худощавому телу Крастонова. — Да он с ними заодно. Казался сначала таким располагающим, добрым. — Все они добрые, когда спят, — гоготнул кто-то. * * * Хмурым дождливым утром Зотов отправился в магазин с вывеской «Гастроном». В винно-водочном отделе он купил три бутылки водки. Обмотав их газетами, чтобы не звякали, аккуратно положил в целлофановый пакет и долго ждал троллейбуса на ближайшей остановке. Выйдя из троллейбуса, он посмотрел на часы — была половина одиннадцатого. Быстрым шагом, под моросящим дождем, Зотов направился к большому серому зданию Научно-исследовательского института криминологии, криминалистики и судебной экспертизы. Он поднялся на второй этаж и зашел в комнату, заставленную длинными столами и шкафами со стеклянными окнами. Шкафы и столы были заставлены различными приборами, аптекарской посудой, бутылочками, колбочками, баночками. В комнате находилось два человека, занятых своими делами. — Ребята, очень срочно надо, — Зотов стыдливо положил целлофановый пакет с бутылками на единственный видавший виды колченогий стул, сиротливо притулившийся у стенки. Плотно сбитый бородач в несерьезной выцветшей ковбойке удивленно скосил глаза на пакет и встал из-за длинного стола с какими-то приборами типа микроскопов, но со множеством объективов. — Что надо? — спросил он. — Следователь я. Из областной прокуратуры. Вот мое удостоверение. Я направлял к вам несколько постановлений о назначении различных экспертиз по делу об убийстве и изнасиловании молодой девушки, которое я веду. — Когда? — Недели две назад. — Э, уважаемый коллега, у нас тут по три месяца лежат уже материалы, очередь громадная. — Человек арестован… — Эка невидаль, — вступил в разговор тоже бородатый, но маленький и толстенький эксперт в синем замызганном химикалиями халате, пуговицы на котором не сходились ввиду его несоразмерности габаритам обладателя, — поймите, товарищ, преступность возросла в разы, а у нас штат, как был, так и остался. Крутись, как хочешь, а всем срочно и срочно. — Ребята, не за себя же прошу. Человек невинный может пострадать. Мне бы только биологию, срочно… — Биологическая экспертиза и есть самая сложная и по времени очень длительная, — поучительно произнес первый бородач, почесывая крупный мясистый нос. — Я знаю, но ее заключение будет основным доказательством в пользу невиновного. — Кто он тебе, родственник, что ли, или хороший знакомый? — И не родственник, и не знакомый, просто невиновный. |