Онлайн книга «Универсальный солдатик»
|
— Тогда кто? — жестко спросил Пьер Эжени. — Ну я же говорю — он, товарищ Максим!.. Тьфу, заладил!.. — Хорошо, тогда объясните, почему патологоанатомы обнаружили на слизистых оболочках глаз и в носоглотке этого вашего Максима следы воздействия слезоточивого газа, а ваши глаза и носоглотка чистые? — Так это просто! — обрадовался Иванов. — Я же в маске и очках был!.. — Зачем в маске и очках? — быстро спросил Пьер, потому что посчитал, что преступник проговорился. — Ну, чтобы не плакать... — А не плакать, чтобы иметь возможность прицельно стрелять! Так? — Не... Это не я, это все он! — Да как же он, если его глаза были полны слезоточивого газа! Если он мушку увидеть был не способен! Как он мог стрелять?! — Не знаю. Может, он зажмурился... Никогда еще Пьеру Эжени не попадался такой тяжелый подследственный! Ему акты экспертиз — а он чуть не плачет. Ему очную ставку — а он глазами хлопает. Другой бы сто раз сознался, а этот — ни в какую! Следующими свидетелями были заложники, которые в один голос утверждали, что главным был Иванов. — Он, он! — наперебой орали они, испуганно шарахаясь от Иванова к дальней стенке. — Тот хороший был, а этот плохой. Этот гангстер! Тот нас жалел, а этот заставлял его нас связывать и пальцы отрубил! — Я отрубил?! — совсем ошалел Иванов. — Ты!.. Он! Мы точно знаем! А когда тот не хотел его слушать, этот его бил. По лицу. И еще пинал... Тут свидетели маленько приврали, что было простительно, если вспомнить, что им пришлось пережить. — За что вы били своего соучастника? — спросил следователь. — Я не бил! — А свидетели утверждают, что били! Иванов аж задохнулся от обиды. Ну что за дураки — ничего не понимают! Им говорят, что не бил, а они бил! Ну как им объяснить? — Понимаете, он сам мне сказал... Я руки выставил, а он — раз, ударился об них и отлетел, — понес уже совершенную чушь Иванов. Многие из находившихся в кабинете полицейских заулыбались. — Ах, вот в чем дело! Это, оказывается, не вы его избивали, это он вас избивал — ударами лица по кулакам? — не удержался, съязвил Пьер. — Ну да, конечно! — обрадовался, что его наконец. поняли, Иванов. Кто-то за спиной следователя прыснул в ладонь. Ну фантазер! Это ж надо такое придумать! — А потерпевшего на четвертом этаже кто застрелил? — Тоже он! — А двух потерпевших до него? — Снова он. — Да? Но отпечатки пальцев там нашли почему-то ваши! А пули, извлеченные из тел погибших, были выпущены из пистолета, из которого вы впоследствии убили пятерых полицейских и которым, по показаниям свидетелей, грозили своему соучастнику! — Я?!. — Вы! И еще вас опознала женщина, у которой вы убили мужа через окно спальни и которая видела вас болтающимся на веревке, спущенной с крыши, с пистолетом в руке! — уже почти кричал Пьер. — Да вы что? — искренне удивился Иванов. — Или вы опять скажете, что это не вы? — Не я. — А кто? — Товарищ Максим. “М-м-м”, — как от зубной боли замычал Пьер Эжени. — Ну нельзя, нельзя быть таким идиотом!.. Вам доказательства предоставляют — акты экспертиз, свидетельские показания... Десятой части того, что мы имеем, будет довольно любому суду для вынесения обвинительного приговора! Ну почему, почему вы отрицаете очевидные вещи? Почему вы упорствуете? — Потому что... потому что я не убивал! — честно сказал Иванов. И на глаза его навернулись слезы. Пьер Эжени схватился за голову, хотя с большим удовольствием схватил бы за глотку Иванова. — А пять трупов возле казино, убитые из оружия, на котором найдены отпечатки ваших пальцев!.. — наступая, быстро проговорил Пьер. — Это, конечно, тоже не вы? — Конечно, не я! — уверенно заявил Иванов. — А кто же на этот раз? Кто?! — Маргарита! — честно признался Иванов. — Женщина? Женщина застрелила пять мужчин из пистолета, который держали вы? — Ну да, она, Маргарита, — кивнул Иванов. — Кто она такая? — Моя жена. — Погодите, как жена? — вновь поймал Пьер подозреваемого на несоответствии. — Ведь ваша жена, кажется, живет в России! — Да нет, в России другая, — попытался объяснить Иванов. Присутствующие полицейские оживились. — Какая другая? — спросил Пьер, уже не допрашивая, уже просто удивляясь. — В России та — прежняя... — Так у вас что — две жены? — Выходит, так, — скромно согласился Иванов. Пьер обессиленно упал на стул. — Полицейских убивал не он, а Максим, тех, что до полицейских, тоже не он — тоже Максим, тех, что до Максима, тоже не он — Маргарита... А он сам ангел с крылышками, который при этом имеет двух жен... Совершенно нормальный дурдом!.. — Слушай, ты, гад! Ты чего их изводишь!.. — возмутился от себя переводчик, пожалев французскую полицию. — Ты чего плетешь! — Да ничего я не плету, я правду говорю... — окончательно расстроился Иванов. Пьеру Эжени принесли воды, сигарету и рюмку коньяку. Он выпил воду, коньяк и выкурил сигарету. И продолжать допрос отказался. — Все, я больше не могу. Пусть кто-нибудь другой. — Хорошо, допустим, здесь вы никого не убивали, — сказал другой следователь. — Согласен. Но там, в России, там вас разыскивают за убийство тридцати потерпевших... Кто-то из полицейских поперхнулся и закашлялся. — Тридцати, тридцати, — повторил следователь. — Ну не станете же вы утверждать, что их тоже не убивали ? — Конечно, не убивал! — заверил присутствующих Иванов. — Что — ни одного?! — Ни одного! Я никого пальцем не тронул... — Редкая сволочь! Просто первый раз таких вижу! — сказал следователь по-французски, попросив это не переводить. — Маньяк и сволочь! Надо было его еще там пристрелить. — Стоп! — развел противников по углам очухавшийся Пьер Эжени. — Так мы ничего не добьемся. Давайте с самого начала... С начала так с начала. И Иванов стал рассказывать с начала. Про то, как пришел к любовнице, куда чуть позже пришел еще один любовник, и он был вынужден залезть в шкаф, где сидел, когда в квартиру вломились какие-то вооруженные люди и всех убили и сами погибли. А милиция подумала, что это он. А на самом деле не он. И своего приятеля, которому спилили зубы, тоже не он. И на Северной не он. И уголовников на Агрономической тем более не он... |