Онлайн книга «Мастер взрывного дела»
|
— По режиму? Ну тогда тут такое дело. У нас один рядовой стрельнулся. По глупости. Ты посмотри, что да как. И оформи. Чтобы нас начальство не дергало. Ну, ты сам понимаешь… Это же по твоему профилю. Ну и вообще, входи потихоньку в курс нашей жизни. Вливайся, так сказать, в коллектив. А мне некогда. Мне к самолету надо. Там, похоже, уже почти все разгрузили. Мишкин! Давай машину к крыльцу. Пора уже… И подполковник двинулся в сторону самолета. За причитающимися ему ящиками, которые никто из до того разгружавших самолет не тронул. Из уважения к командирскому званию и знанию устава… Откладывать работу полковник Трофимов никогда не любил. Тем более теперь. И тем более здесь, где, кроме работы, никаких других развлечений не было. — Пригласите мне свидетелей происшествия, — приказал он. — Может, лучше завтра, товарищ полковник? — предложил дежурный. — Почему завтра лучше, чем сегодня? — Сегодня они вряд ли что доброго скажут. Сегодня самолет приходил. — Я не могу рассчитывать свою работу в зависимости от расписания прилета самолетов. Я приказал вам доставить мне для допроса свидетелей. — Когда? — Немедленно. — Так точно. Доставим не позже чем через полтора часа. Ах, ну да. Сегодня же прилетел самолет… Через полтора часа злые как черти свидетели стояли в кабинете. — Кто первым обнаружил труп? — спросил новоиспеченный замкомандира по режиму. — Я. Ефрейтор Поскотин, товарищ полковник. — Когда? — Сразу после заступления на караул. Я пришел его сменить и все увидел. — Что увидели? — Увидел рядового Синицына. Он лежал возле стены совершенно мертвым. — Откуда вы знаете, что мертвым? — Я сказал ему, чтобы он не выдрючивался и вставал. А он не встал. — И по этой причине вы решили, что он мертв? — Конечно! Я же ефрейтор. И прослужил на год больше его! — Как он лежал? — Вот так. На боку, спиной к стене. — Одетый? — Одетый. В бушлате и сапогах. — Точно в сапогах? — Точно. Потому что я их первыми увидел. И подумал, что он, гад, спит на посту. И даже пнул по каблуком. — Где сейчас находится тело рядового Синицына? — В погребе. — Не понял… — У нас тут погреб в мерзлоте выкопан. Для хранения продуктов. Его пока туда определили. — Покажите мне, где находится погреб. И вызовите из санчасти врача. Погреб был просто ямой, выдолбленной в вечное мерзлоте и закрытой сверху накатом привезенных с материка бревен. Под потолком погреба, на специальных крючьях, висели туши оленей. Под ними лежал рядовой Синицын. — Отчего он умер? — спросил полковник Трофимов топчущегося рядом капитана медицинской службы. — От своей дурости. — Я не о том спрашиваю. Я спрашиваю, что явилось причиной его смерти. — Огнестрельное ранение в области живота. — Вы его осматривали? — Осматривал. Вот медицинское заключение. Полковник пролистал заключение. И взглянул на тело. Рядовой Синицын лежал на носилках. На спине. В полной форме. Застегнутый на все пуговицы. Одежда была целой. Обычно, когда осматривают трупы, одежду не жалеют. Одежду распластывают ножницами, чтобы не мучиться с расстегиванием пуговиц и крючков. И лишь потом, закончив все медицинские процедуры, переодевают в парадную форму. А здесь оставили в рабочем хэбэ, которое не только расстегнули, но еще и застегнули. — Помогите мне его раздеть, — попросил полковник. — Да я же его осматривал, — сказал военврач. — И тем не менее. Капитан медицинской службы нехотя присел на корточки и стал обрывать пуговицы. Одну за другой. — Вот, — показал он, — сюда он и пальнул. Полковник наклонился и внимательно осмотрел рану. И даже ткнул в нее пальцем. А затем осмотрел бушлат. — Как же это он, интересно, смог в себя выстрелить? — Так и смог. Упер дуло в живот и бабахнул. — А как же он до курка достал? Если уперся. — Откуда я знаю как? Они такие изобретательные, когда дело доходит до самострелов. Извернулся как-нибудь. Или ногой. — Он в сапогах был. — Ну, значит, рукой дотянулся. Пальцем. Или какой-нибудь щепочкой. Вот так. — А отчего же у него раневой канал вверх направлен? А не вниз? И нагара порохового нет на верхней одежде? — Какого нагара? — Который образуется при выстреле в упор. Вы что, судмедэкспертизу в институте не проходили? — Проходил. — А отчего тогда не произвели осмотр как следует? Почему дали заключение о самоубийстве? Когда здесь явное убийство. — Оттого и не дал, что не дал. — Не понял? — И лучше не понимайте. Для вас лучше. Здесь места северные, глухие. Здесь и не такое случается. Бывает, пошел человек до ветру и сгинул, словно его и не было. Несчастный случай, одним словом. — Вы мне что, угрожаете? — Нет, добра желаю. — А если желаете добра, перепишите заключение. — Я не стану переписывать то, что уже написал. — Тогда я буду настаивать на повторной экспертизе и последующей аттестации ваших профессиональных способностей. — А это сколько угодно. Дальше, чем сюда, все равно не пошлют. Дальше только Северный полюс. А вам, полковник, еще раз советую — не лезьте в дело, последствий которого не понимаете. Застрелился рядовой и застрелился. Тут уже ничего не исправишь. Покойнику не поможешь. И себе не навредишь. Здесь вам не Москва. Здесь самый медвежий угол. И нравы соответствующие, которые не все выдерживают. Отчего, бывает, стреляются. И не только рядовые, но, случается, и офицеры… Опять попал полковник в переплет. И опять по самые уши. Не научился полковник не замечать того, что в глаза лезет. Видно, у него со зрением что-то такое случилось. Хронически неизлечимое… — Кто его мог застрелить? — Мало ли кто… — Может, какие-нибудь конфликты с рядовым или сержантским составом? — Может быть… — Вы слышали выстрел? — Нет. Я ничего не слышал… — И я ничего не слышал… — И я… — Вы не знаете, с кем дружил рядовой Синицын? |