Онлайн книга «Тень Конторы»
|
Резидент спустился в ближайший переход, где купил красные, картонные, с российским гербом корочки и зашел в магазин канцтоваров, где приобрел чернила и клей. В купленное удостоверение он вклеил свой портрет, написав, что тот принадлежит майору Пашину А.С. — старшему следователю ОБЭП. Старшему — для солидности, а отдела по борьбе с экономическими преступлениями — для пущего страха. Получилось очень даже ничего. Но для полноты картины чего-то не хватало… Ах да — печати! Когда штампов требовалось много и хорошего качества, Резидент отправлялся куда-нибудь поближе к краю света, где по объявлению в газете находил гравера-надомника, готового за пару сотен долларов «изобразить» что угодно — хоть даже личную печать президента России. А если набросить еще сотню, то и президента США в придачу. Он получал печать, шлепал ее на нужные бумаги и выбрасывал. Но в данном случае много оттисков не требовалось — требовался один, и он просто пошел в обувную лавку, где купил подметку. Не абы какую, а натурального, мягкого, средней пористости каучука. — Вах, какая подметка! Прелесть что за подметка! — ахал, нахваливая свой товар, обувной мастер, почуяв в покупателе знатока. — Вы, я вижу, понимаете в нашем деле толк. Сто лет носиться будет — не износится! Сто лет покупателю было много — ему достаточно час. Дома он взял подметку, размерил штангенциркулем, разлиновал, взял остро заточенный скальпель и стал вырезать герб. Потому что любая печать «танцуется» от наиболее сложных элементов к простым. Скальпель мягко входил в резину, вырезая из нее «лишние» лоскуты. На самом деле резьба по резине не такое уж сложное дело, главное, чтобы рука была поставлена. Резиденту руку поставили еще тогда, еще в Первой Учеб-ке, где его готовили для подпольной работы в тылу врага, в той, в будущей войне. Вначале у него, как и у всех, получалось не очень — вначале он, как и все, резал не столько буквы, сколько пальцы. — Как вы держите инструмент! — хватался за голову гравер-преподаватель с пятнадцатилетним тюремным стажем. — Это же вам не долото и не топор! — А как надо? — Нежно! Зафиксируйте локоть на опоре. Теперь зажмите инструмент большим, указательным и средним пальцами левой руки лезвием к себе, — вдалбливал им преподаватель граверные истины. — Слегка нажмите сверху… Я же сказал — слегка!.. И начинайте подрезать материал легкими нажимами среднего пальца правой руки в торец лезвия… Ну как?.. И действительно, так скальпель направлять было гораздо легче, чем если действовать одной рукой. — А для чего нам эти печати нужны? — ворчали курсанты, сопя над бесконечными «подошвами». — Для аусвайсов, юноши! Вот схватят вас полицаи за одно интересное место и в околоток поволокут, а вы им документ со штемпелями… И тем живы останетесь! Так что старайтесь. Бумажка, она за линией фронта важнее автомата. Без бумажки вы что там, что здесь — букашка… Они и старались… А их поправляли… — Не пытайтесь вырезать букву целиком — срезайте микропластинки, постепенно приближаясь к границе черты. Теперь — стоп! Начинайте шлифовку… Ну, и что у вас получилось? Какая-то галиматья получилась! — Ха-ха! — от души веселился гравер. — Буквы-то нужно резать в зеркальном отражении, чтобы на бумаге они «перевернулись» и выглядели естественно! Эх вы — дурачье… Те уроки не прошли даром. Аусвайсы Резиденту рисовать, слава богу, не пришлось, а вот ксивы — случалось. И случалось частенько. Как и теперь… Еще штришок. Еще. И еще… Вот так славно будет. Сильно Резидент не усердствовал — не тот случай. В лупу эту печать изучать никто не будет, здесь важно не столько качество исполнения печати, сколько сопутствующий ей антураж… Теперь подправить… Подшлифовать… Еще чуть-чуть… И можно предъявлять… — Майор Пашин! Мы с вами здесь будем разговаривать? Или в другом месте? — с порога спрашивал он ледяным тоном, предъявляя красную книжицу и хмуря брови. Все почему-то выбирали «здесь». — Тогда несколько вопросов, как говорится, без протокола. Или вы предпочитаете с протоколом? Все как один предпочитали без. — Не хочу вас пугать, — сразу же начинал пугать майор Пашин. — Но лет на пять вы своего кресла можете лишиться. А то и на все десять. — За что? — пугался, как и должен был, чиновник. Потому что если ты чиновник, то всегда есть за что. — За разбазаривание бюджетных средств в особо крупных размерах с отягчающими! Чиновник начинал хватать ртом воздух. С отягчающими, это значит без дележки с вышестоящим начальством. И откуда они только узнали?! — Реконструкция теплотрассы — ваш объект? — Да, кажется, наш. — Вы рядом с ней живете? Или там живут ваши родители, племянники, теща, любовница, внебрачные дети? — Нет, что вы, никого! — Тогда почему вы распорядились начать работы на этом участке раньше утвержденного графика? Кто вас об этом просил? Только не надо отягощать свою вину ложью! — Никто. Честное слово! — Значит, не хотите без протокола? — вздыхал следователь. И снимал трубку телефона. — Пономарчук, ты? Нет, добровольно облегчить не желает. Бери санкцию и дуй сюда на выемку. А я его здесь пока покараулю. Да, и понятых прихватить не забудь! И, положив трубку и обращаясь уже к чиновнику, добавлял: — Мы сейчас у вас здесь немного пороемся, а после домой поедем. И там — пороемся. С миноискателями. И мне почему-то кажется, что мы что-нибудь обязательно найдем. Еще бы не найти!.. Чиновник прикидывал, сколько всего у него «нароется» в кабинете, не говоря уж о доме, и пугался еще больше. — У меня действительно здесь, в столе, есть деньги, которые я копил десять лет на машину… — Которую почему-то надумали купить именно сегодня, — в лицо усмехался следователь. — Ну да — сегодня. — А дома — еще на одну машину? И на даче тоже? И в квартире родителей? Вы со скольких лет копите?.. И чиновник скисал. Но майор бросал ему спасательный круг. — Может быть, это не вы, может быть, вас вынудили? Добровольное признание освобождает принимающую сторону от ответственности. На вас оказывали давление? — Да, да, оказывали! — горячо заверял чиновник. — В какой форме? — В форме денег! Долларов и евро! — То есть вы хотите сказать, что вас вынуждали взять взятку? |