Онлайн книга «Настоящий полковник»
Три телохранителя мгновенно взяли «объект охраны» в коробочку, придавив с трех сторон своими телами. Выдернули, уставили в пространство пистолеты и так, не рассыпаясь, стали быстро смещаться в сторону машины. — Пошел Шестой, Седьмой, Восьмой и Десятый, — тихо сказал в рацию полковник. Из-за искусственно нагороженных из старых автомобильных покрышек препятствий выскочили бойцы с пистолетами и, смещаясь из стороны в сторону, побежали к телохранителям и оберегаемому ими «объекту». Их заметили сразу и открыли ураганную стрельбу. На поражение. Нападающие ответили тем же. Резиновые пули больно врезались в тела телохранителей. Очень больно. Потому что после прошлой тренировки на телах остались кровоподтеки и огромные синяки. Пули били в не защищенные бронежилетами части тела, но никто из телохранителей не отступил в сторону. Они «умирали», продолжая выполнять свою работу. Продолжая защищать «объект». Они действовали так, как должны действовать настоящие телохранители. — Первый убит. Третий убит! — дал новые вводные Зубанов. Два «погибших» телохранителя упали на землю. Выживший в перестрелке Второй, сбросив пустую обойму и загнав на ее место новую, выцелил наиболее опасного нападавшего и нажал на спусковой крючок. Выстрел! Выстрел! Продолжая вести стрельбу, Второй дотолкал «объект» спиной до машины и впихнул его в салон. Машина сорвалась с места. — Стоп! — крикнул Зубанов и посмотрел на секундомер. Весь бой длился всего несколько секунд. — У мне два попадания, — сказал один из нападавших. — У меня три. — Тоже три. — А я вообще изрешечен. Я как сито, — показал на свой комбинезон Восьмой. — Пять попаданий. — Итого… — подвел итог Зубанов. — Тринадцать поражений. Лучше, но все равно плохо. Придется повторять. Завтра повторять. Бойцы поморщились. Не самое большое удовольствие, когда в тебя стреляют резиновыми пулями. — На мне уже живого места нет, — пожаловался один из «убитых» телохранителей. — Зато в бою останутся, — напомнил суворовский девиз полковник. — Ладно, на сегодня все. Пошли в парилку. В парилке бойцы, подхахатывая, рассматривали свои разноцветные тела. — Нет. Это не от пули, — разбирал один следы на своем теле. — Это от его кулаков, — показывал на своего не менее цветного товарища. — А у него от моих. — Ух, здорово! Хорош парок! В отличие от пулек. — В Кандагаре помните парилку? С минометными осколками в шайках. Помнишь, командир? — Как не помнить? Если памятка всегда при себе, — показал Зубанов на шрам на ноге. В парилке чужих не было. Были свои. Однополчане. Все те, кто не пришелся ко двору новым руководителям Безопасности и был собран здесь полковником. Те, с кем он вместе тянул лямку службы и был не на одном боевом задании. — А на Ямале помнишь? На учениях. После того как тундру полторы недели животами грели. Вот где банька к месту пришлась! — Ты еще Африку вспомни. — А что Африка? Та же парилка. Только очень большая. — И без пара. Потому что без воды. — Ты еще скажи, что Ямал лучше. — Конечно, лучше. — Чем? — Холодом! — О вкусах не спорят… Полковник Зубанов лежал на полке, и ему было хорошо. Так хорошо, как давно не было. Как с самой отставки не было. Звучали знакомые голоса, которые говорили о совершенно понятных и памятных вещах. Говорили о прошлом, которое словно по мановению волшебной палочки стало настоящим. Они снова были вместе и снова ради дела. Ему было хорошо, но почему-то немного тревожно. Непонятно тревожно. — Ладно, будет, пошли на воздух, — сказал полковник. Бойцы вышли в предбанник и из него к накрытым столам. — Хорошо живешь, командир. — Как работаю — так и живу. Лопайте, пока дают. Выпить и закусить бойцы были не дураки. Хотя свою боевую норму знали. — Предлагаю тост: «За нас!» — И за полковника. — И за полковника. Короче, за всех. Выпили. Крякнули. Закусили. — Разжирели вы, я гляжу, на гражданских харчах! — показал Зубанов на округлившиеся животики своих бойцов. — Это не животы. — А что? — Это носимый аварийный запас. — Ха-ха-ха. Снова позубоскалили. Снова выпили. Переглянулись. Подмигнули друг другу. Все было очень похоже на то, что было всегда. Те же люди, те же разговоры. Те же шутки. Та же дневная работа в спортзале, в тире и на полосе препятствий. Но хотя внешне все было как всегда, все было иначе. Похоже — но иначе. Это понимали все. Те, кто не понимал, — чувствовал. По общей атмосфере чувствовал. Люди были те же самые, и лица были похожи, но это были лица уже других людей. Потому что собрались они здесь для совсем другого, чем раньше, дела. Это ощущали все, и поэтому все больше шумели и все чаще разливали водку, чтобы шумом и весельем заглушить тревожную нотку. — Ничего, мы еще покажем, где раки зимуют! — стучали стаканами бойцы. — Мы еще повоюем… — С кем повоюем? — Хоть с кем повоюем! С кем командир скажет — с тем и повоюем. Мы еще таких дел наворочаем… Полковник Зубанов пил водку, закусывал, смотрел на своих бойцов и все больше мрачнел. Он видел перед собой людей, которых хотел видеть и которых собрал со всей России в этот дом. Он вытаскивал их с работ, выманивал из постелей жен, отрывал от детей. Он обещал им большие, каких они не видели на своих работах, оклады, обещал квартиры и прочие, которые можно купить за деньги, блага. Но они пошли не за деньгами, они пошли за ним, за своим бывшим командиром. Пошли, потому что верили ему. Верили в то, что он знает, куда их поведет. И полковник верил. Верил в то, чего на самом деле не было. Он думал, что собирает ветеранов для совместного дела, не сформулировав суть этого дела. Наверное, он обманывал сам себя. И наверное, обманывал их. Потому что дела как такового не было. Сейчас, видя своих бойцов рядом, это понял отчетливо. Он мог собрать людей, но он не мог собрать подразделение. Подразделения бывают только у государства. Не может быть подразделений у частного лица. Потому что у частного лица не может быть армии. Не может быть армии у частного предпринимателя Боровицкого! Не может! Раньше, когда они парились в банях и пили водку, это был отдых после успешно проведенной боевой операции. После выполнения приказа, который им устами вышестоящих командиров отдало государство. И который они с честью выполнили. Это была настоящая мужская работа, которая была нужна всем. |