Книга Заклинание сорок пятого калибра, страница 29 – Сергей Ковалев

— Ну что ты за ересь такую говоришь?! — не замечая моего подмигивания, отмахнулся Ян. — Можно подумать, для Бога есть разница между днем и ночью!

— О! Мне так неудобно вас задерживать! — всплеснула руками Ева. — Просто мои друзья почему-то опаздывают! Я сейчас им позвоню!

— Друзья? — опешил Ян.

— Э-э-э… — Я вспомнил, что об этой детали пана Замойского не предупредил. — Ну… типа друзья. Товарищи.

— Друзья?!

— Поверьте, они милейшие люди! — прощебетала Ева, доставая из сумочки мобильник. — Милейшие!

— Друзья, — обреченно поник Ян. — Во что ты меня втравил, Вик?

— Спокойно! Они просто тихо посидят тут, внизу.

— Ян Замойский, — чуть слышно прошипел падре. — Никогда! Слышишь? Никогда Ян Замойский не опускался до участия в балагане!

— Да успокойся ты! — буркнул я, тревожно оглядываясь на Еву. К счастью, та как раз дозвонилась этим самым друзьям и щебетала, совершенно оторвавшись от реальности, — Ты уже согласился участвовать в балагане, так что количество зрителей неважно. Не парься, они все равно не пойдут с нами в детскую. Просто посидят внизу. Парочка друзей семьи для моральной поддержки несчастной матери в трудную минуту.

— Не очень-то она похожа на несчастную мать, — ответил Ян, понемногу остывая. — С тебя еще штука помимо оговоренной суммы.

— Ну и аппетиты у тебя, святой отец! — возмутился я, но тут с улицы донеслись звуки подъезжающих автомобилей, в количестве явно больше двух, и стало ясно, что мне лучше заткнуться.

Сказать, что друзья госпожи Барановски ввалились толпой, было бы несправедливо — для этого они оказались слишком хорошо воспитаны. Гости входили в гостиную чинно, парами или поодиночке, провожаемые дворецким. Этой чинной реке не было конца, словно на знаменитом балу у Воланда. Постепенно огромная гостиная оказалась заполнена людьми, как столичное метро в час пик. Разве что метро никогда не видело платьев и костюмов такой стоимости. И вся эта ярмарка изысканного портняжного искусства таращилась на нас с паном Замойским. Не скажу за Яна, но лично мне стало как-то не по себе.

— Ах! Дорогие мои! Спасибо вам! Спасибо! — Ева преобразилась. Зовущая энергия сменилась совершенно искренней скорбью и отчаянием, с едва заметной ноткой эротизма. Не видел ни одного сериала с ее участием, но после этого выступления больше не поверю ехидным статьям в таблоидах — Ева великолепно играет!

Между тем актриса точно выверенным движением на мгновение коснулась глаз, словно отгоняя горькие мысли, и с искусственным оживлением продолжила:

— Ах, простите… Присаживайтесь, сейчас подадут напитки.

Я оглянулся — пан Замойский сидел в кресле, в позе полнейшего отчаяния, спрятав лицо в руках.

— Ян, — прошептал я уголком губ, — сейчас не время.

— Почему? — с тоской вопросил преподобный. — Нет, ну почему я не остался в Бангкоке? Нес бы сейчас спокойно Слово Божие тамошним ворам и проституткам.

— Эй! Ну что за снобизм? — попытался я ободрить падре. — Этим ребятам твои проповеди тоже не помешают! По-моему, они ничем не хуже таиландских воров и проституток!

— Знаешь, те стремятся к спасению куда искренней. Особенно, когда получат в глаз!

— М-да… Этих бить, пожалуй, не стоит. Ладно, хватит ныть! Надо работать дальше!

— Три тысячи сверх оговоренной суммы, — был мне ответ. — И больше я в твои авантюры никогда не ввязываюсь.

Скрепя сердце я вынужден был согласиться.

— Ну что ж, тогда отрабатывай эти деньги! — Мне пришлось силой вытаскивать Яна из кресла и вести «в люди». Тут дворецкий очень вовремя вкатил столик с бутылками и фужерами, что несколько примирило падре с ситуацией. После пары стаканчиков виски Ян оживился и уже с откровенным удовольствием беседовал с мужчинами и флиртовал с дамами. Я пробрался к Еве и негромко произнес:

— Знаете, зря вы напоили преподобного.

— Я?! — От удивления Ева даже ограничилась одним словом.

— Ну а кто? — пожал я плечами. — Не могу же я стакан у него из рук вырывать, это будет выглядеть слишком скандально. Вы хоть представляете, как подействует выпивка на человека, который не привычен к спиртному и блюдет пост и воздержание?

— Ох! — Ева перевела испуганный взгляд на падре, явно беспокоясь, не собирается ли тот начать танцевать вприсядку. — Но что же делать?!

— Надо скорее начинать ритуал, пока его не развезло. Я его по-быстрому приведу в чувство в туалете и начнем.

— Да, вы совершенно правы! — Осознав, какой опасности подвергается ее шоу, Ева принялась действовать решительно и расчетливо. Легко подключившись к разговору пана Замойского с какой-то силиконовой блондинкой, она неуловимым движением лишила Яна бокала, посредством извиняющейся улыбки и шага в сторону отрезала священника от растерявшейся «барби» и в следующее мгновение сдала мне его на руки.

— Друзья мои, мне жаль лишать вас общества преподобного Яна, но он должен приступить к… — Ева взяла паузу, и я готов поклясться, что она сдерживала самые натуральные рыдания. Или пыталась вспомнить слово «экзорцизм». Последнее ей не удалось. — …приступить к ритуалу, который спасет мою милую Ариночку!

— Пошли, преподобный, — потянул я падре за рукав. — Сначала в ванную.

— Мне не нужно, я утром мылся, — промямлил тот. — Зачем ты увел меня от этих милых людей?

— Ты их недавно боялся до зубовного скрежета! — попенял я пану Замойскому и, оставив его перед умывальником, выскользнул в коридор. Как я и надеялся, дворецкий немедленно материализовался рядом.

— Мне нужно на кухню…

— Не беспокойтесь, — непередаваемым тоном произнес дворецкий. — Я уже приготовил коктейль для падре.

— Серьезно?! — Я взял бокал из его рук, попробовал. То, что нужно. Пожалуй, мое первое впечатление о дворецком нуждалось в серьезной корректировке. — Спасибо, братан!

Когда я вернулся в ванную, Ян с изумлением разглядывал себя в косметическом зеркале. Не возьмусь даже представить, как искаженное выпуклым стеклом отражение воспринималось его замутненным рассудком, но адскую смесь падре выпил с покорностью агнца. Содрогнулся и молча, не оглядываясь, вышел из ванной. Уже поднимаясь по лестнице на второй этаж особняка, он неожиданно вышел из задумчивого состояния и тихо спросил меня:

— Вик, это ведь мне только показалось? Ведь я здорово пьян, правда? Вот мне и мерещится черт-те что…

— Ну… трудно сказать, — осторожно ответил я. — А что ты видел?

— Знаешь, я ведь не в первый раз так напиваюсь. — Голос Яна заметно дрожал, — Обычно я напиваюсь куда сильнее. Но мне впервые привиделось, что на меня из зеркала смотрит не мое лицо, а некая иная… я бы даже сказал, совершенно противоположная часть моего тела. Может быть, это знак? Может, мне пора завязывать?

Я ничего не ответил — Ян ведь мог обидеться, если я начну смеяться.